– Так ваши документы у директора… Он вчера их после обеда забрал.
– Зачем? Мне же отказали.
– Так он вроде как передумал… Мне задание давал, чтобы я до вас дозвонилась, но телефон все время недоступен был… Да вы подождите, Михаил Александрович скоро придет! Он звонил с дороги, в пробке застрял!
– Нет, я подожду, конечно… Только я не понимаю…
– А чего тут не понимать? Берет он вас, берет! Учителем истории! Вы ж хотели! И что теперь изменилось? Радоваться надо, а вы переспрашиваете…
Варя в растерянности развела руками, не зная, что ответить. За спиной у нее открылась дверь, и директор быстро прошел мимо нее к двери своего кабинета, бросив на ходу:
– А, Кострова… Доброе утро… Заходите, заходите, я вас жду со вчерашнего дня…
Варя прошла вслед за ним, села около стола на краешек стула. Директор достал из ящика стола ее документы, пробежал по ним беглым взглядом. Потом вздохнул и проговорил, будто нехотя, будто совсем не планировал это говорить:
– Значит так, Кострова. Я вас беру. Но учтите, с нового года у вас еще будет классное руководство в восьмом «а», класс трудный, самый опасный и охочий до всяких гадостей возраст… Точное количество учебных часов мы потом с вами обсудим, расписание еще не утверждено. А сейчас идите, оформляйтесь, у меня на сегодня и без вас много дел…
Варя поначалу растерялась и даже встала со стула, но потом опомнилась и снова села, глядя во все глаза на директора. На принятие решения, по всей видимости, времени не было. Мешала волна нетерпеливого недовольства, исходящая от Михаила Александровича. Наверное, это было что-то личное, к ней не имеющее отношения, но все равно… Неприятно было. Задевало как-то.
– Ну что еще, Кострова, что? У вас какие-то вопросы ко мне есть? Потом обсудим, в рабочем порядке! Идите уже, Кострова!
– Послушайте, Михаил Александрович… А почему вы так со мной разговариваете?
– Как?! Как я с вами разговариваю?
– Ну, не знаю… Будто я не учитель, а десятиклассница, по меньшей мере…
– Так вы и похожи на десятиклассницу, Кострова! Уж не сочтите мои слова за комплимент! И во что я таким образом школу превращаю, а? В сплошной детский сад? Недавно учителя математики такого же принял – совсем пацан!
– Ну, это не так страшно, что вы… Этот недостаток исправляется с годами, Михаил Александрович! Сам по себе исправляется!
– Вы что со мной, кокетничаете, что ли?
– Да ни боже мой! Я нормально с вами разговариваю, а вы почему-то хамите! И слова сказать не даете!
– А мне некогда вас выслушивать, Кострова! Идите оформляйтесь!
– Погодите, но…
– Что – но? Какие еще могут быть но? Вы же хотели работать в нашей школе? Вот и работайте! Что, что еще?
– А позавчера… Почему вы позавчера мне отказали?
– Да потому… Потому что вчера утром учительница истории из отпуска вышла… И не просто так вышла, а в интересном положении, о чем и сообщила мне с радостью. То есть с нового года она явно в декрет уйдет, если не раньше. Так что считайте, что вам повезло!
– Михаил Александрович, мне очень жаль, но…
Варя задумалась на секунду, вдохнув в себя воздух. Как перед прыжком в холодную воду – то ли прыгать, то ли вообще не прыгать… А может, и впрямь лучше не прыгать, а поблагодарить да бежать в отдел кадров, чтобы оформиться… Подумаешь, директор хамит, а где лучшего-то найдешь? Они ведь, наверное, все такие, школьными буднями издерганные. И вообще, здесь родной город, а не какое-нибудь неизвестное село Караваево…
– Ну? Чего вам жаль-то, Кострова, не понял? – снова раздраженно заговорил Михаил Александрович, быстро глянув на часы. – Мне в администрацию еще ехать, хотелось бы кофе успеть попить…
Варя глянула на него, не решаясь ответить. В один миг пронеслись в голове события прожитых суток, и лицо Ольги, искаженное досадой от ее появления, и лицо Сергея Семеновича, доброе и почти умоляющее… И она решилась наконец, произнесла твердо:
– Я не смогу у вас работать, Михаил Александрович. Извините. Я забираю свои документы.
– Не можете? А почему? Что-то случилось за это время?
– Ничего не случилось. Просто я нашла другую работу.
– Где? В школе?
– Да, в школе.
– В какой? – спросил он почти требовательно, даже с некоторой ноткой ревности в голосе.
– Да это неважно, в общем…
– То есть как – неважно? Вы в курсе, что наша школа считается лучшей в районе? Что такие места на дороге не валяются? Вы хорошо подумали, прежде чем принять такое решение?
– Да, я хорошо подумала.
– Ну… В таком случае должен вам сказать, что вы совершаете большую ошибку.
– Может быть. Но ведь это будет моя ошибка, правда?
– А может, вы все-таки передумаете?
– Нет, – уверенно ответила Варя. И сама удивилась: ей было так спокойно, как будто за спиной стояло все село Караваево с лопатами и вилами, готовое не давать ее в обиду никому. – Я не передумаю. Я решила.
Михаил Александрович вздохнул тяжело, глянув на Варю с большой досадой. Побарабанил пальцами по столу, еще раз вздохнул и молча протянул ей документы. Потом отвернулся вполоборота, нажал кнопку на селекторе, проговорил в микрофон раздраженно:
– Нина, где мой кофе? Сколько я могу ждать? Я же опаздываю!
Варя вышла на школьное крыльцо, улыбнулась грустно. Вот и первый ее жизненный выбор. Самостоятельный. Кто его знает, правильный или нет… Да пусть даже и неправильный! В конце концов, она ничего никому не должна. Она свободна, как вольный ветер. Она едет в Караваево, сама его только что выбрала. Сама!
Теперь – домой… Хочется надеяться, что там никого нет, рабочее время в самом разгаре. Запасные ключи всегда у соседки есть…
И таки зря надеялась. Вошла в прихожую, а из кухни выплыл Олег в трусах-семейниках. Главная любовь Олиной жизни. Умереть – не встать.
– О! Явилась! – развел Олег руками, с пристрастием ее разглядывая. – Где была-то? Ольга все телефоны оборвала…
– Да ладно! – язвительно произнесла Варя, стаскивая с ног кроссовки. – Сказки-то не рассказывай, ага?
– Почему же сказки… Правда… – растерянно произнес Олег, почесывая голый живот и отчаянно зевая. – Наревелась твоя сестрица, будь здоров… Чуть волосы на себе не рвала. Сама, говорит, ее из дома выставила, одну, в ночь, без денег и документов! Сама, говорит, не понимаю, как это произошло! А ты тоже хороша – могла бы и позвонить, предупредить… С ночевкой, мол, устроилась, не волнуйся!
– Значит, я во всем виновата, по-твоему?
– А кто ж еще?
– Ну, понятно… Когда виноватого найдешь, всегда легче. Вроде как все по своим местам расставлено. Значит, это я испортила вам с Ольгой романтический ужин?