Чувствовалось, что каждое слово режет ее как ножом. Она словно окаменела от раскаяния.
– Может быть…
– Не «может быть», а совершенно точно.
Жереми вздохнул.
– Кто может знать? – тихо сказал он. – Эпиктет говорил: «Тебе вредят ровно с того момента, когда ты сам решишь, что тебе вредят». Но для оценки ситуации надо перенестись в будущее – тогда мы сумеем глобально взглянуть на событие и его последствия: что оно нам принесет, от чего избавит, чему научит… Только время поможет нам все это узнать.
Она долго молчала, потом наконец проговорила:
– В любом случае я сожалею о своих словах. Я была несправедлива и безмерно на себя сержусь.
– Бог прощает вас, дочь моя.
Из-за занавески послышался сдавленный всхлип.
– И я тоже, – прибавил он шепотом.
* * *
– Женщина? Женщина?
– Да, монсеньор, – ответил викарий.
Он был расстроен, лицо его осунулось.
– Женщина служила мессу!
Викарий закрыл глаза и грустно покачал головой.
Епископ тяжело опустился в огромное кресло:
– Женщина. Боже мой, какой ужас…
За что Господь его так наказал? Ведь это катастрофа!
В его собственном диоцезе…
Теперь он станет добычей репортеров. Об этом быстро узнает вся Франция. И Святой престол тоже…
Силы покинули его, уступив место горечи.
Какое унижение…
Епископ поднял глаза. Викарий, всегда такой прямой в монашеском одеянии, сейчас как-то разом осел, словно на него давил груз свершившегося.
– Женщина служила мессу, – задумчиво повторил епископ.
– Мои источники доложили о проповеди, окрашенной в тона пантеистического синкретизма, весьма далекого от католической доктрины, – презрительно заявил викарий.
Епископ медленно вертел аметист на безымянном пальце.
– И вы говорите, она окрестила младенца?
Викарий снова кивнул.
Епископ вздохнул.
Надо было послушать викария и отреагировать раньше. Тот несколько месяцев назад требовал санкций. И был прав. Все это время священник и его вдохновительница подрывали авторитет епископа.
Он слишком долго выжидал.
Его долготерпение медленно и упорно вело к краху. И хуже всего была охватившая его горечь.
Он взглянул на свой аметист, и ему показалось, что камень потускнел. Прощай сапфир, прощай кардинальский пурпур.
И тут его захлестнул гнев.
Он вскочил с кресла:
– В любом случае крещение неправомерно! Следовательно, оно недействительно, его не было. Вычеркните его из регистра и известите родителей. Хоть что-то будет сделано по правилам. И последнее слово останется не за этим проклятым священником и его сообщницей.
Викарий поднял на него глаза:
– Я позволил себе опередить вас в этом вопросе, монсеньор, и…
– И правильно сделали.
– И получил разъяснения. Согласно каноническому праву вы абсолютно правы: такое крещение неправомерно…
– Прекрасно!
– Оно неправомерно, но… имеет силу.
Епископ испепелил его взглядом:
– Что вы несете?
– Я запрашивал Рим, монсеньор. Это крещение, хотя оно и неправомерно, не может быть аннулировано. На этот счет каноническое право утверждает: оно имеет силу.
* * *
В этот августовский вечер молодой клерк из салона «Рено» скучал на рабочем месте. Услышав, как с мягким шорохом открылась автоматическая дверь, он поднял глаза и с удивлением увидел на пороге баронессу де Сирдего.
Ее старый зеленый «ягуар» был припаркован как раз напротив салона. Надежда, конечно, слабая, но вдруг пожилая аристократка и правда решит сменить свою колымагу…
Клерк поднялся и направился к ней. С людьми такого ранга не всякий день имеешь дело.
– Добро пожаловать в наш салон, мадам де Сирдего.
– Здравствуйте, – ответила она, разглядывая автомобили.
На огромном настенном экране крутился рекламный ролик: сидя за рулем «рено-эспейса», Кевин Спейси смотрел клиенту прямо в глаза и говорил: «Я могу стать даже президентом Соединенных Штатов».
Продавец взглянул на посетительницу и увидел, что она смотрит на «рено-каптюр».
– Этот автомобиль прекрасно вам подойдет, вы будете в нем выглядеть молодо и динамично…
Баронесса сдвинула брови.
– Протрите очки, молодой человек. Мне уже минуло шестьдесят, – сказала она с улыбкой.
Он почувствовал себя глупо, как мальчишка, застуканный на какой-нибудь шкоде.
Быстро взять себя в руки. Не оставаться виноватым дураком.
– В таком случае «рено-меган» или «рено-талисман» поддержат элегантность вашего имиджа.
Она ответила не сразу, а принялась осматривать машины.
– Это не то, что я ищу, – сказала она наконец.
Клерк закусил губы. Опять та же оплошность: он начал приводить доводы, не поняв, в чем дело. Ему вспомнился совет менеджера по продажам: сначала задать несколько вопросов, разузнать, каким клиент видит автомобиль своей мечты…
– В самом деле, расскажите, пожалуйста, что вы ищете?
Она спокойно шла вдоль ряда машин и вдруг остановилась напротив «твинго».
– Автомобиль, чтобы ездить.
Клерк застыл, разинув рот. Ему впервые в жизни ответили подобным образом.
Это в норму не укладывалось.
Он был уверен, такой ответ не значился в классификаторе вопросов, составленном менеджером. Тут было что-то не то.
– Автомобиль, – добавила она, – способный возить меня раз в месяц в Макон за покупками.
Он не знал, что и сказать.
Баронесса вопросительно на него посмотрела:
– Вы полагаете, он не доедет?
– Э… ну, если…
Она очень быстро выбрала именно эту модель, через несколько минут они уже сидели за столом и вводили данные в компьютер.
– Напомните мне, пожалуйста, как пишется ваше имя, мадам де Сирдего…
– Гроссард. Жозетта Гроссард. Так же как и произносится, с «д» на конце.
* * *
Алиса поднялась перед рассветом, быстро оделась, выпила воды и вышла в ночную темень. Прохладный воздух пах росой, жемчужинками блестевшей на листьях глицинии, что росла перед домом. Вдоль спускающейся вниз улицы стояли старые, покрытые патиной фонари, озаряя неярким золотистым светом теплый предрассветный полумрак.