Военная контрразведка: Тайная война - читать онлайн книгу. Автор: Николай Лузан cтр.№ 63

На этот раз Величко, как никогда раньше, работал настойчиво и целеустремленно. Он внимательно присматривался к экипажу «Визборга» и его контактам с российскими моряками, опытным взглядом бывалого разведчика пытался определить, кто из них мог оказаться коллегой по профессии. Но сотрудник шведской спецслужбы оказался настоящим профессионалом и себя ничем не выдал.

Шли дни. Дружеский визит кораблей подходил к концу, а Величко так и не мог окончательно определиться, кто же из состава экипажа «Визборга» являлся разведчиком. Помощник командира? Нет, ему было не до разведки. На нем лежала масса служебныхобязанностей и организация проведения протокольных мероприятий. Штурман? Активен, общителен, легко шел на контакты с посетителями и сносно говорил по-русски. Этот, пожалуй, тянул на разведчика. Оставался еще переводчик Петер Йонсон. Он всегда находился в гуще народа. Но для кадрового разведчика на такой должности, пожалуй, мелковато. Так все-таки кто: штурман или переводчик?

Взвесив все «за» и «против», Величко остановил свойвы-бор на переводчике. Петер на первый взгляд ничем особенным не выделялся среди других членов экипажа. Он исправно исполнял свои обязанности и особого стремления к завязыванию контактов с российскими моряками не проявлял. Но многолетний опыт и профессиональная интуиция подсказывали Величко, что Петер на самом деле не тот, за кого себя выдает.

Переводчик слегка переигрывал, а то почтение, с которым к нему обращались не только рядовые, но и офицеры экипажа, только усиливало убеждение в том, что Петер как раз и мог быть сотрудником шведской разведки. Это предположение еще больше укрепили ответы шведа на ряд заданных ему вскользь вопросов. Как оказалось, Величко и Йонсон говорили на одном языке — языке разведки. Петер почувствовал опасность и поспешил свернуть разговор. Это не расстроило Величко, а только добавило уверенности в том, что он находится на верном пути.

До отхода «Визборга» оставалось чуть больше суток. В ту последнюю ночь перед решающим разговором с Петером Величко так и не смог уснуть. Сомнения и страхи терзали его. Один подленький, гаденький внутренний голосок вкрадчиво нашептывал: «Не бойся! Все обойдется. Никто ни о чем не догадается. Зато потом будешь кататься как сыр в масле».

«А присяга?.. А честь морского офицера? Они что, уже пустой звук?» — как-то обреченно возражал ему второй голос.

«Присяга?.. Кому?.. Тому государству, которого уже нет? Теперь каждый сам за себя. Куй «бабки», не отходя от кассы!» — твердил свое первый голос.

Стрелки часов показывали начало восьмого. У Величко оставалось всего несколько часов, чтобы сделать свой окончательный выбор.

Тот день, 30 июля 1996 года, посетителям «Визборга», вероятно, запомнился небывалой жарой. Под палящим солнцем плыл асфальт, и, казалось, плавился даже металл.

Величко поднялся на раскаленную палубу шведского корабля. Среди людской толчеи взглядом отыскал Петера и, поколебавшись несколько секунд, сделал решительный шаг к нему. Этот шаг стал первым и роковым на скользком, не имеющем возврата к чести и достоинству гражданина своего отечества, пути предательства. К нему Величко, пока еще капитан 3 ранга Военно-морского флота России, шел не один месяц. Измена, подобно раковой опухоли, незаметно вызревала в его душе и ядом наживы отравляла волю и сознание.

В последнее время в семье только и был разговор о том, что другие имеют все, а он «с утра до вечера пропадает на никому не нужной службе, в то время как в доме есть нечего». Участившиеся задержки с выдачей зарплаты и заоблачные цены в магазинах еще больше накручивали Величко. Он старался отвлечься на службе, но былого удовлетворения в ней не находил.

Флот в те годы переживал не лучшие времена. Корабли больше стояли на приколе, чем выходили в море. Учебнобоевая деятельность свертывалась, а упорные слухи о скором сокращении флота не добавляли настроения. Надежда занять хорошую должность в Разведуправлении Балтийского флота становилась все более призрачной: туда почему-то брали других. В нем копилась злость и обида на командование, которое, по его мнению, недооценивало имевшиеся у него способности, придерживало на должности и незаслуженно продвигало вверх по служебной лестнице других, менее одаренных.

Все это вместе взятое укрепляло желание Величко уволиться со службы. Но он все откладывал с окончательным решением: жизнь за забором военно-морской базы была далеко не сахар. Стихия дикого рынка страшила и отталкивала от себя. Ему не хотелось повторять судьбу своих однокашников по училищу и сослуживцев. Многие из них, уйдя на гражданку, так и не нашли себя. Одни опустились на дно и от безысходности запили горькую. Другие как заведенные мотались «челноками» в Польшу и Германию, рискуя попасть под бомбил или прогореть на «левом» товаре.

Себя в этой новой жизни с ее дилерами и киллерами Величко не находил. С каждым новым днем в нем росло жгучее желание плюнуть на все и бежать, бежать туда — на Запад, который яркими красками сытой и благополучной жизни плескался на экране телевизора. Но трезвый расчет говорил, что там с распростертыми объятиями его никто не ждет, а начинать жизнь на чужбине без гроша в кармане — это значит обречь себя и семью на новые трудности. Величко трезво оценивал свои невысокие шансы на успех и пока не находил реальных путей к быстрому материальному благополучию ни в Германии, ни в Швеции. Ему ничего другого не оставалось, как дотягивать служебную лямку до пенсии.

Каждый день он продолжал ходить на службу как на каторгу. Там если что и менялось, то не для него и не к лучшему.

Новая, совершенно иная жизнь начиналась сразу за воротами военно-морской базы. Там сверкали никелем иномарками, громоздились суперсовременные офисы и шикарные особняки «новыхрусских». Желание жить также, как «новые русские», неведомо откуда взявшиеся, разжигало у Величко неуемную жажду наживы. Она оказалась настолько сильна, что переборола инстинкт самосохранения. И Величко решил заработать на том, что государство доверило ему оберегать, — на военной тайне.

В тот жаркий июльский день на борту «Визборга» Величко решил отбросить последние сомнения. Жучив момент, когда Петер остался один, он подошел к нему и после нескольких общих слов о погоде решил раскрыться. Его признание о принадлежности к военной разведке Балтийского флота вызвало на лице Петера удивление, быстро сменившееся настороженностью. Боясь, что разговор может закончиться, не начавшись, Величко заговорил скороговоркой. Он жаловался на неудавшуюся жизнь, мизерную зарплату, просил оказать содействие в будущем устройстве своей семьи где-нибудь в тихой и благополучной европейской стране, а взамен обещал сообщить важную информацию о Балтийском флоте.

Шведский разведчик Петер Йонсон (и здесь в своих расчетах Величко не ошибся) быстро оценил перспективы будущего агента, ноне стал спешить с вербовочным предложением и ограничился тем, что пообещал посоветоваться с кем надо и оказать содействие. В заключение короткого разговора они договорились поддерживать контакт перепиской. А чтобы лишний раз не засвечивать свои отношения перед российской контрразведкой, сошлись на классическом шпионском варианте — вести ее через абонентский ящик на главпочтамте Калининграда. В качестве дополнительной подстраховки на тот случай, если бдительные особисты вдруг заинтересуются его связью в Швеции, Величко предложил задействовать в качестве прикрытия собственную жену. Она являлась переводчицей с немецкого языка и потому, по его мнению, переписка от ее имени должна была отвести от него возможные подозрения. Петер согласился и пообещал не затягивать с ответом на предложение купить у него секреты.