Аэропорт - читать онлайн книгу. Автор: Артур Хейли cтр.№ 74

Капитан Димирест задержался в аэровокзале дольше, чем предполагал. Он ускорил шаг. Объявление о посадке продолжало звучать, перекрывая шум зала.

— …посадка в самолёт, вылетающий в Рим рейсом два «Золотой Аргос». Экипаж готов принять пассажиров на борт. Всех пассажиров, прошедших регистрацию, просят…

Разные люди слушали объявление о посадке, и для кого-то оно означало одно, а для кого-то — совсем другое. Для одних оно звучало совершенно обыденно, было лишь прелюдией к ещё одной скучной деловой поездке, от которой они, будь на то их воля, с удовольствием отказались бы. Для других в нём было что-то многообещающее, манившее к приключениям, а ещё кому-то оно сулило скорое окончание пути, возвращение домой. Одним оно несло разлуку и печаль, другим, наоборот, обещало радость встречи. Были и такие, которые, слушая это объявление, думали не о себе: улетали их родственники или друзья, а для них самих названия городов звучали загадочно и маняще, рождая смутные образы каких-то отдалённых уголков земли, которых они никогда не увидят. Кое-кто слушал объявление о посадке со страхом; лишь немногие — с безразличием. Объявление было сигналом, означающим, что процесс отлёта, в сущности, начался. Самолёт приведён в готовность, пора подняться на борт, мешкать нельзя. Лишь в крайне редких случаях авиакомпании задерживали отлёт из-за отсутствия какого-либо пассажира. Пройдёт ещё немного времени, и самолёт окунётся в непривычную для человека стихию, взмоет в небо, и именно потому, что в самом этом факте есть что-то противоестественное, объявление о посадке всегда несёт в себе привкус приключений и романтики.

Однако в том, как рождаются эти объявления, нет ничего романтического. Их делает машина, слегка смахивающая на музыкальный автомат. Разница в том, что в неё не бросают монеты, а нажимают кнопки. Кнопки эти помещаются на пульте контрольно-информационного пункта, этакого миниатюрного КДП. Каждая авиакомпания имеет свой КДП, и все они расположены над главным залом ожидания. Служащая авиакомпании последовательно нажимает нужные кнопки, приводя в действие машину, и машина принимается за дело.

Почти все объявления — если не считать случаев, выходящих за рамки обычного, — даются с магнитофонных лент по заранее сделанным записям. Хотя на слух каждое объявление воспринимается как нечто единое, в действительности оно всегда состоит из трёх отдельных записей. В первой объявляется номер рейса и маршрут; во второй говорится о посадке на самолёт — предварительное оповещение, начало посадки или конец; в третьей указывается зал ожидания и номер выхода на лётное поле. Поскольку все три записи следуют одна за другой без перерыва, они звучат как нечто единое целое — чего и стремятся достигнуть.

Люди, которым претит бездушная автоматизация и механизация всего на свете, радовались, когда порой эта машина ломалась. Случалось, механизм заедало, и тогда пассажиры, вылетавшие в трёх-четырёх различных направлениях, скапливались у одного и того же выхода. Сотни, а то и тысячи нетерпеливых, растерянных пассажиров создавали такую толчею и суматоху, что служащие аэровокзала вспоминали эти минуты, как чудовищный кошмар.

Сегодня автомат, объявлявший посадку на рейс два, работал исправно.

— …Пассажиров, прошедших регистрацию, просят проследовать в Синий вестибюль «Д» к выходу сорок семь.

Сейчас тысячи людей, находящихся в аэровокзале, слышали объявление о рейсе два. Некоторых оно не касалось вовсе, других — в большей или меньшей степени, но ещё до истечения суток для кое-кого из тех, кого оно пока совсем не интересовало, это объявление приобретёт далеко немаловажное значение.

Слышали это объявление и сто пятьдесят с лишним пассажиров рейса два. Те, кто уже успел зарегистрироваться, поспешили к выходу сорок семь, а кое-кто из сильно запоздавших ещё только отряхивался от снега.

Объявление о посадке ещё продолжало звучать в галерее-гармошке, когда старшая стюардесса Гвен Мейген уже принимала на борт первую партию пассажиров — несколько семей с маленькими детьми. Она оповестила об этом по внутреннему телефону капитана Энсона Хэрриса и приготовилась к предстоящему через несколько минут наплыву пассажиров. А капитал Вернон Димирест, опережая пассажиров, быстро прошёл вперёд и захлопнул за собой дверь пилотской кабины.

Энсон Хэррис вместе со вторым пилотом Саем Джорданом уже начали подготовку к полёту.

— Привет, — сказал Димирест. Он опустился на правое сиденье и взял контрольный лист проверки. Джордан вернулся на своё место позади.

Мел Бейкерсфелд всё ещё находился в главном зале, когда была объявлена посадка на рейс «Золотой Аргос». Он вдруг припомнил, что командир этого корабля — Вернон Димирест, и от души пожалел, что не сумел использовать ещё одну возможность пойти на мировую со своим зятем или хотя бы смягчить существующую между ними неприязнь. Теперь их отношения даже ухудшились. Мел старался отдать себе отчёт, в какой мере он в этом виноват. Он готов был признать, что отчасти, конечно, виноват. В столкновениях с Верноном всегда проявлялись наиболее дурные стороны характера Мела. Он и сам не понимал, отчего это происходило, но всё же был искренне убеждён в том, что большинство их стычек — дело рук не его, а Вернона. Отчасти это происходило потому, что Вернон был о себе преувеличенно высокого мнения и злился, когда кто-нибудь не желал признавать его превосходства. Очень многим из знакомых Мелу пилотов — особенно капитанам лайнеров — была присуща эта черта.

Мел всё ещё не мог успокоиться, вспоминая, как Вернон после совещания Совета уполномоченных разглагольствовал о том, что с Мелом-де нечего разговаривать: он и ему подобные — это «земляные черви, протиратели брюк, с мозгами и душой пингвина». Можно подумать, чёрт побери, что в пилотировании самолёта есть нечто не доступное простым смертным!

Тем не менее сегодня вечером Мелу очень хотелось бы хоть на несколько часов снова стать пилотом и улететь, так же вот, как Димирест, — в Рим. Ему припомнилась фраза, обронённая Верноном по поводу итальянского солнца, в лучах которого он будет завтра греться. Мелу бы это сейчас тоже не повредило — во всяком случае, было бы, пожалуй, приятнее, чем составление авиационных графиков здесь, в аэропорту. Сегодня крепкие цепи, приковавшие его к земле, казались ему более тяжёлыми, чем обычно.

Расставшись с Мелом Бейкерсфелдом, лейтенант полиции Нед Ордвей вернулся в свой маленький кабинет, примыкавший к главному залу аэропорта. Он выслушивал по телефону доклад дежурного из полицейского отделения аэропорта, когда в распахнутую дверь до него донеслось сообщение о посадке на рейс два. Патрульная полицейская машина сообщала: на автомобильную стоянку прибыло такое количество частных машин, до отказа набитых людьми, что стоянка не в состоянии их вместить. Как удалось выяснить, большинство машин прибыло из Медоувуда — с участниками митинга протеста, о котором Ордвей был уже оповещён. Дежурный сержант сообщил, что, согласно распоряжению лейтенанта, в здание аэровокзала сейчас прибудет полицейское подкрепление.

Почти рядом с кабинетом лейтенанта Ордвея в зале ожидания миссис Ада Квонсетт, старушка из Сан-Диего, прервала на мгновение свою беседу с юным Питером Кокли и прислушалась к объявлению о посадке на самолёт, отлетающий в Рим.