Свободное радио Альбемута - читать онлайн книгу. Автор: Дик Фрэнсис cтр.№ 25

Буквально одурманенный болью, Николас добрел до двери и открыл ее. На пороге стояла девушка с длинными иссиня-черными волосами и в белоснежной одежде. На шее у нее было ожерелье — золотая рыбка на тонкой золотой цепочке. Николас зачарованно, будто в гипнотическом трансе, смотрел на ожерелье, не в силах вымолвить ни слова.

— Восемь сорок два, — сказала девушка.

Николас, протянув ей десятку, спросил:

— Что… что у вас за ожерелье?

— Древний знак, — ответила девушка, левой рукой указывая на золотую рыбку. — Его использовали ранние христиане.

Николас, зажав пакетик с лекарством, проводил девушку взглядом. Так он и стоял на пороге, пока Рэйчел не вывела его из транса, легонько хлопнув по плечу.

Лекарство помогло, и через несколько дней Николас вроде бы пришел в норму. Но челюсть, разумеется, давала о себе знать, и он оставался в постели. К счастью, после визита к доктору Кошу огненные круги перед глазами исчезли.

— У меня к тебе просьба, — сказал как-то Николас жене, когда та собиралась в магазин. — Ты не могла бы купить свечей — ну, как в католических церквях — и стеклянный подсвечник, и то и другое белого цвета?

— Зачем они тебе? — удивилась Рэйчел.

— Понятия не имею, — чистосердечно признался Николас. — Наверное, для моего излечения. Мне нужно поправиться. — Он стал намного спокойнее в те дни, но еще был очень слаб после операции. Однако испуга в нем не чувствовалось; страх и растерянность, отчаяние и затравленность, читавшиеся прежде в его глазах, наконец ушли.

— Как у тебя со зрением? — спросил я, заглянув к нему вечером.

— Все в порядке. — Николас одетый лежал на постели; на столике рядом с ним горела свеча.

Я закрыл дверь спальни, и тогда Николас произнес, глядя в потолок:

— Фил, я в самом деле слышал, как радио снова и снова говорило «Николас-фигиколас». Я единственный, кто это слышал. И я знаю, знаю совершенно точно, что ничего такого быть не могло. Но все же этот голос до сих пор звучит у меня в голове — неторопливый, убедительный… Так ведут гипнотическое внушение. Понимаешь? Меня программировали на смерть. Голос демона, нечеловеческий голос. Должно быть, я много раз слышал его во сне, только не запоминал. Если бы не бессонница…

— Ты же сам сказал, — перебил я, — это невозможно.

— Технически такое осуществимо. Установи слабенький передатчик, к примеру, в соседней квартире, и тогда его сигнал буду принимать только я. Или передавай сигнал на мой приемник с проходящего спутника.

— Со спутника?

— Да у нас сплошь и рядом нелегально забивают радио— и телепередачи! Обычно материал подается на подсознательном уровне, а тут они что-то напортачили, и я проснулся, что определенно было не предусмотрено.

— Кто же на такое способен?

— Понятия не имею, — ответил Николас. — Наверное, какой-нибудь правительственный орган. Или русские. Сейчас в космосе полно секретных советских спутников, вещающих на густонаселенные районы — передают бредовые идеи и всякую мерзость. Вообще Бог знает что.

— Но твое имя…

— А может, каждый, кто попадает в зону действия передатчика, слышит свое собственное имя? — предположил Николас. — «Пит, у тебя живот болит» или «Джон, ты рудозвон». Ума не приложу. И я устал строить догадки. — Он указал на слегка колеблющееся пламя свечи.

— Так вот почему она у тебя постоянно горит… — понял я.

— Чтобы не сойти с ума.

— Ник, все будет хорошо. У меня есть теория: огненные круги перед глазами — следствие действия токсинов от воспалившегося зуба мудрости. Оттуда же и странный голос по радио. Практически ты, сам того не сознавая, был отравлен. Теперь, когда тебя прооперировали, интоксикация пройдет, и все наладится. Тебе уже лучше.

— Ага, а как ты объяснишь золотой браслет у девушки? И ее слова?

— А при чем тут это?

— Я ждал ее всю жизнь, — ответил Николас. — И сразу же узнал. Она носила то, что должна была носить. Мне пришлось задать вопрос — «что это?» — потому что иначе я не мог. Фил, меня запрограммировали на этот вопрос.

— Но ведь ее появление не сравнишь с огненными кругами или голосом по радио?

— Нет, — согласился Николас. — Это самое важное событие в моей жизни — ну, как мимолетное видение… — Он помолчал. — Ты и представить себе не можешь, каково год за годом ждать, сомневаясь, появится ли она — оно — вообще, в то же время зная совершенно точно, что несомненно появится. Рано или поздно. А потом, когда ты уже и не ждешь-то, но нуждаешься в этом больше всего…

Он улыбнулся.

Неприятные явления прошли, хотя, по словам Николаса, по ночам он все еще видел свет — не бешено мельтешащие огненные круги, а скорее плавающие пятна. Причем их цвет находился в прямой зависимости от хода его мыслей. Когда в дремотном состоянии, предшествующем глубокому сну, Николас думал на эротические темы, похожие на клочья тумана пятна становились красными; однажды ему привиделась обнаженная пышногрудая Афродита. А когда он думал на религиозные темы, пятна светились жемчужно-белым.

Это напомнило мне кое-что из прочитанного в «Книге Мертвых» — о существовании после смерти. Душа в своем движении встречает разноокрашенные лучи света; каждый цвет представляет собой вид утробы, то есть вид перерождения. Душе усопшего следует миновать все дурные утробы и выйти в конце концов на ясный белый свет. Впрочем, я понимал, что с Николасом своими ассоциациями мне лучше не делиться — он и так уже съехал.

— Фил, — говорил мой друг, — когда я двигаюсь сквозь эти разноцветные лучи, я чувствую себя… очень странно. Как будто я умираю. Может, дантист перерезал мне что-нибудь жизненно важное? Но я не боюсь. Все словно… ну… совершенно естественно. По-моему, худшее позади. Издевающийся надо мной оскорбительный голос по радио и слепящие огненные круги — вот что было самое плохое. Со свечой мне легче. — Он указал на тоненькую свечку возле кровати.

— Ты когда выходишь на работу?

— В понедельник. Официально я не на больничном, а в отпуске за свой счет. Как же мне было плохо — почти слепой, постоянные головокружения… Но когда я увидел эту девушку и знак в форме золотой рыбки… Знаешь, Фил, в мистической религии греков — примерно 600 годы нашей эры — новообращенным показывали золотой знак и говорили: «Ты сын земли и звездного неба. Вспомни свое происхождение». Вот интересно — «звездного неба»…

— И вспоминали?

— По идее, должны были. Новообращенному следовало отринуть беспамятство и вспомнить святые корни. В том-то и смысл всех мистических церемоний, насколько я понимаю: освобождение от амнезии — блока, удерживающего нас от воспоминаний. В христианстве можно наблюдать то же самое: память о Христе, о последней вечере и распятии. «Делай это в память обо мне». Преломляешь хлеб, пьешь вино — и сразу вспоминаешь Христа. Как будто знал его, но забыл.