Вкус одержимости - читать онлайн книгу. Автор: Елена Лабрус cтр.№ 57

Неужели, сегодня мне никого не придётся убивать?

— Угу, — засунул он в рот следующий сырник целиком и замычал от удовольствия. — Чёрт! — наконец прожевал он. — Если их делал ты, ты — мог бог, Алан. Я тебя люблю!

— Да заткнись ты уже! — покачал я головой.

— Ладно езжай, а я останусь и поговорю, — он покосился на Нику, — ну с кем ты там должен был поговорить в десять.

— Ладно, — легко согласился я. — Ника, я за твоей машиной. Да брось ты эти вещи, — усмехнулся я, когда она снова подхватила сумку. — Вон Шерлок с ними поможет.

— Есть, шеф, — сунул он в рот ещё один сырник и, отставив тарелку и вытерев руки о джинсы, свин, забрал у неё поклажу. 

Я подхватил её сумку и бросил в багажник, когда вернулся минут через пять на Джимнике. Они мило беседовали с детективом, когда я поставил в машину цветок и пригласил Нику на место пассажира.

— Будешь показывать дорогу, — широко открыл я дверь.

— Алан… — покачала она головой, словно хотела сказать, как мне благодарна. А может, восхищена.

— Т-с-с! — не позволил я ей сказать. Привлёк к себе.

Запрокинул её голову. И поцеловал, показав Шерлоку за спину «фак».

Заткнись, Шерлок! Сейчас — заткнись!

И ты там, в штанах, тоже заткнись. Но тебе обещаю: я дам нам шанс. Всё же дам.

— Папа! — ворвалась я в палату как ураган.

Пронеслась по коридору так, что весь хоспис, наверное, перепугала.

И заплакала, когда он улыбнулся, увидев меня с чёртовым цветком в руках, а потом у папы затряслись губы. Я кинулась его обнять, поставив Цветок на тумбочку.

 — Ну чего ты, па? — вытирала я слёзы с его впалых морщинистых щёк. И его худобы не замечала.

— А ты? — пытался он улыбаться. Я скорее читала слова по губам, чем слышала.

Он пришёл в себя. Он меня узнал. Он был… господи, он был таким, каким я всегда его знала. Разве что говорил плохо и невнятно. Но я почти всё угадывала и так. Почти.

Ирина Павловна, что встретила меня на входе, предупредила, что, скорее всего это ненадолго. И что обычно такое бывает перед самым концом — резкое и невероятное улучшение. Чтобы я не обнадёживалась, а скорее наоборот: готовилась с худшему. Но сейчас, я не хотела об этом думать.

Папа пришёл в себя. Я успела. И это главное. Поседела, правда, на полголовы — шумахер за рулём моего Джима выжимал из него такие скорости, что я от страха закрывала глаза. И зажимала уши: без стекла от шума и ветра в салоне можно было оглохнуть.

Сейчас Алан ждал меня внизу. Но совершить ошибку, что я сделала прошлый раз, и уйти, даже ненадолго, не поговорив с папой, я не могла.

— Пап, ты мне однажды говорил про какую-то запись. Это с видеорегистратора? — я задавала наводящие вопросы, чтобы он не пытался говорить сам, а только кивал.

Он уверенно качнул головой.

— В тот день, когда ты попал в аварию?

Кивок снова.

— Десятого июля? Два года назад, когда у тебя был первый приступ?

И всё остальное, что я уже успела узнать, его склоняющаяся к груди голова подтвердила тоже.

Осталось узнать последнее:

— И где она? Эта запись? Ты же её сохранил?

Раньше я думала, что в нашей квартире немного укромных мест. Но что бы я сейчас ни называла: ящики письменного стола, карманы старой одежды, встроенный шкаф с его инструментами и рыбацким инвентарём, папа всё с сомнением отвергал и переживал, что не мог вспомнить точно.

— Ладно, пап. Главное, что она где-то дома. А значит, я найду.        

О том, что на записи, я не стала его спрашивать. Он не помнит. Он знал, что это важно, но почему важно — забыл. Иначе просто рассказал бы, что именно записала камера. Он пытался вспомнить это в тот день, когда я его не дослушала, и не смог. И я знала, что попытается вспомнить сейчас. Но мучить его, заставляя говорить, напрягая слабые связки, и страдать, вспоминая то, что он, возможно, хотел забыть, было бы слишком жестоко.

— Я побуду с ним до завтра, — предупредила я Ирину Павловну, снова встретившую меня в коридоре. — И внесу деньги. Не волнуйтесь, у меня есть. Только пойду куплю что-нибудь из еды и вернусь.

Всё остальное знать ей было необязательно.

— Я уже обзвонил ближайшие автосервисы, — Алан поднялся мне навстречу. Он ждал меня на лавочке в сквере у онкоцентра, в котором и находился хоспис. Назвал адрес, и ткнул в карту на своём телефоне. — Я отвезу твою машину вот сюда. 

— Скинь мне координаты, — похлопала я себя по карманам и суетливо достала телефон.

— Забрать можно будет уже сегодня вечером. Или завтра в любое время, если сегодня не успеешь, — в отличие от моего, его голос звучал ровно, сухо и по-деловому.

— Хорошо. Спасибо! — кивнула я.

Как же хотелось его обнять! Но я не рискнула. Меня и так заметно трясло. Руки ходили ходуном, и я никак не могла найти им место: то убирала за спину, то засовывала в карманы. Я перенервничала и переволновалась. Но пока не увижу своими глазами запись, Алану решила ничего не говорить. Деньги на папу потратить: всё равно Его Сиятельство не возьмёт их обратно. Ни те пятьсот тысяч, что сбросил сразу, ни те, что перевёл с утра. Да и выбора у меня особо не было. Гордость — это не для бедных. Но эта запись…

Сердце сжалось. Возможно, она всё и разрушит. Но сначала её надо найти.

— Ник! — он посмотрел на часы, словно на них была какая-то шпаргалка, с которой он сверялся. Да, меня трясло. Но и он волновался. — Мы не успели поговорить. И сейчас это вряд ли уместно, но если ты…

— Алан, пожалуйста, дай мне время, — перебила я. — Немного. Хотя бы день. Это очень важно.

— Я понимаю, — выдохнул он. — Для меня тоже. Важно.

— Я приеду. Обещаю. И не только потому, что нам надо поговорить.

Господи! Что бы ни было на той записи, пусть он узнает это от меня.

— Давай так. У тебя есть три дня. Семьдесят два часа, — он снова посмотрел на часы. — Даже чуть больше. Ровно в полдень в пятницу…

— Моя карета превратится в тыкву? — улыбнулась я.

— Ну-у-у… почти, — усмехнулся он. — Хочу избавить тебя от ненужных разговоров и объяснений. Будем вести себя как взрослые люди, способные мыслить трезво.

— Это как? — я покачала головой, ничего не понимая.

 — Если до этого времени ты не приедешь, я всё пойму. Хорошо?

— Алан! — я сделала к нему нерешительный шаг, но он сам подтянул меня к себе и обнял.

— Ника, это сейчас тебе кажется, что я тебе нужен. Важен, дорог, нравлюсь. Но это просто секс. Привычная жизнь сильно отрезвляет. Ты приедешь домой, подумаешь, взвесишь все за и против, вспомнишь всё, что случилось, снова залезешь в интернет и увидишь, что я не тот, кто тебе нужен. Я старше тебя в два раза. Я сломлен. У меня куча тараканов и невыносимый характер. Я злой, угрюмый, нервный, неуравновешенный. Со мной трудно. И это всё только верхушка айсберга.