Прощание. Последний конфликт - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Ольховикова cтр.№ 5

— Погоди — погоди, — остановила ее я. — Ты же говорила о том, что у вас там…как же это…картологизация! — вспомнилось мне умное слово. — Разве это не составление четкого плана генетического кода младенца? Я смутно представляю, как все это можно проделать в утробе матери.

Мария снисходительно улыбнулась:

— Забудь об этом. На Лей уже давно никто не вынашивает детей — это вредно для плода, поскольку радиация может негативно воздействовать на организм матери, и это портит фигуру, к чему женщины совершенно не готовы морально. Дети давно развиваются в специальных центрах рождения, правда, оторванность от материнского организма увеличила срок созревания зародыша с девяти до одиннадцати месяцев, но никто особо не против. Когда плод готов, его просто изымают из специальной биологической капсулы и, проверив жизненные показатели, отдают родителям.

— А как же те вопиющие случаи естественной беременности от ведущих семей?

— Изымают оплодотворенную яйцеклетку, пока еще не поздно, и также помещают в инкубатор, — ответила Мария. — Тайна рождения есть и у нас. Естественно, пока кому — нибудь из двенадцати не приспичит проверить свои пущенные в другие ветви корни.

— И что, никаких протестов? — брезгливо передернулась я.

— Наоборот — это честь. Стать участником одной из двенадцати семей — основателей — это очень почетно.

— Чем признание грозит мне? — с каждым словом перспектива полететь на историческую родину нравилась все меньше и меньше.

— Ну…военная подготовка — это меньшее, что тебе предстоит, — невесело пошутила Мария. — Ты и так фактически Дорн. Если Себастьян захочет подтвердить это экспериментально, то просто забьет последний гвоздь в крышку нашего с тобой гроба. А у них там к женщинам отношение специфическое, — сглотнула она.

— В каком смысле?

— Браки заключаются на небесах, — хмыкнула мама. — Причем в буквальном смысле: верхушка касты просто выберет тебе мужа и первые лет десять после брака заставит производить на свет здоровое потомство. У них мало кто решает завести себе дочку, поэтому девочки тщательнее мальчиков наблюдаются. Потомство, сама понимаешь, должно быть здоровым, чтобы достойно исполнять роли защитников планеты…

Если честно, все опасения Марии не возымели на меня особенного действия. Договорные браки — ну кого этим было пугать даже в наше время? Я ведь была свято уверена в том, что попрощаюсь с планетой Лей сразу же, как совершу круг почета от Совета Двенадцати к медицинским лабораториям и обратно. Поэтому своей первоочередной задачей поставила налаживание жизнедеятельности собственного организма, так что заверила маму, когда та собралась уходить, что сразу же отправлюсь в спальню Преображенского восполнять утраченные силы. Но стоило двери за Марией закрыться, я вернулась на кухню. Не могла сомкнуть глаз. Ждала. Ждала его. Ждала первого серьезного разговора после того, как…да много чего произошло со вторника. Он уезжал в командировку, а вернулся с моей биологической матерью, например.

За тяжелыми мыслями я все — таки решила прикрыть глаза на секундочку, используя столешницу вместо подушки, и сама не заметила, как уснула. Зато возвращение кадровика я точно не смогла бы пропустить: обычно тихая квартира наполнилась громким лаем, визгом и добродушным смехом Суперменовича. Кажется, Преображенский вернулся не один. Ничего не понимая, я высунулась в прихожую, чтобы воочию наблюдать картину «Саш из магазина».

— Это…что? — выйдя из кухни, я почти сразу же пожалела об этом: кадровик завалился в дом, неся в одной руке огромный пакет из гипермаркета, а другой поддерживая под попу что — то грязно — белое, мохнатое, рычаще — визжащее и явно порывающееся оказаться на полу. Сейчас наделает луж — эта мысль была единственной, пришедшей мне на ум, стоило Суперменычу отпустить живую часть покупок. То, что предназначалось для кухни, было аккуратно поставлено рядом, а сам Преображенский принялся снимать ботинки.

— Собака. Продавец сказал, что это добродушный мохнатый медведь, — честно говоря, я усомнилась в том, что Саш сейчас разыгрывает невинность — уж больно голубыми казались его большие инопланетные глаза. Только вот радость на лице точно ничем было не подделать, а он действительно радовался.

— Продавец тебя не обманул. Насчет медведя. Это бобтейл, — напоследок решила уточнить я.

— Но он ведь щенок еще совсем, — с сомнением глядя на меня, протянул Преображенский, чем ввел в откровенное замешательство.

— Твой «щенок» уже сейчас в росте около полуметра. А когда ты начнешь кормить его на убой, достигнет размеров маленького пони! — я решила проинформировать незадачливого собаковода о перспективах развития живности, пока не стало слишком поздно. — А ты со своей работой вообще заботиться о нем не сможешь — ты же дома не бываешь!

— И полечу на Лей с тобой, — как бы между делом заметил кадровик, пользуясь моей дезориентированностью.

— Тем более! — словно его речь донельзя вписывалась в мою картину мира, воскликнула я. — Ты вообще планету покинешь, а он… — договорить я не смогла, потому что наконец — то дошел смысл слов Преображенского. — Как это — летишь со мной на Лей? — неподдельно удивившись, застыла я на месте.

— Моя командировка заканчивается, — пояснил Саш. — Я и так здесь уже около десяти лет. Задания выполнены, пора возвращаться. Полет «Армады» как нельзя лучше подходит для этого. Да и Диорн, уверен, только обрадуется, если я продолжу наблюдать за тобой на станции.

— А… — начала было я.

— А о Финике позаботится твоя подруга Наталья — я уже договорился об этом, — вытащил один из своих козырей кадровик. — И она совершенно не была против.

— Наташка? — недоверчиво переспросила я. — О Финике?!

Я честно пыталась осмыслить то, что выдал кадровик. И не могла.

— О Финике, — повторил Преображенский. — Это кличка собаки.

Посмотрела я на этого Финика. Лохматое длинношерстное нечто в данный момент не хуже половой тряпки намывало ламинат гостиной рядом с диваном и, кажется, всерьез намеревалось облюбовать себе место на кожаной поверхности. Что ж, в этом решении я даже готова была его поддержать — сие украшение Преображенской квартиры будило во мне одни брезгливые ощущения.

— Веник он, самый настоящий Веник… — буркнула я под нос, надеясь, что Преображенский не расслышит.

— Что? — не понял кадровик.

— Вениамином, говорю, назовем, — как ни в чем не бывало, повторила я. — Ты хотя бы догадался узнать о его кормлении?

— Рыба и мясо, — с готовностью отозвался кадровик. — Только их от костей надо очистить.

Пронзив наивного товарища недоверчивым взглядом, я интуитивно поняла, что в оставшиеся две недели до отлета заниматься с псиной, похоже, придется мне…

— А ты с какой целью его притащил вообще? — и так понимая, что услышу в ответ, решила я запротоколировать собственные мысли.