– Мы же с вами обо всем договорились. И к этой истории наш уговор не имеет никакого отношения, – непреклонно проговорил Адам.
– А может быть, черт побери, все-таки имеет! Если вы хотите вытащить свою жену из этой грязи, чтоб ее имя, да и ваше, не склоняли по всему штату Мичиган, я бы очень советовал вам еще раз хорошенько подумать, да побыстрей.
– Может быть, вы объясните ясно и четко?
– Я предлагаю вам сделку, – сказал Смоки. – Если вам и это надо объяснять, то вы совсем не такой шустрый, как я думал.
Адам не стал сдерживаться – он был возмущен.
– По-моему, картина начинает проясняться. Посмотрим, правильно ли я себе это представляю. Значит, вы готовы сыграть роль посредника и, используя свою дружбу с шефом полиции, попытаться вызволить мою жену и замять выдвинутые против нее обвинения. Взамен вы хотите, чтобы я посоветовал моей сестре не отказываться от долевого участия в вашем деле и, кроме того, чтобы я закрыл глаза на то, какими грязными методами вы пользуетесь.
– Не слишком ли это сильно сказано – насчет грязных методов? – буркнул Смоки. – Может, стоит напомнить вам, что и в вашем семействе не все чисто?
Адам пропустил мимо ушей это замечание.
– Я правильно или нет оцениваю сложившуюся ситуацию?
– А все-таки вы человек шустрый. Все верно.
– Тогда моим ответом будет однозначное “нет”. Я ни при каких обстоятельствах не дам своей сестре иного совета, поставив ее под удар в угоду собственным интересам.
– Значит, вы готовы пересмотреть свое решение о передаче сведений отделу сбыта вашей компании, – поспешил уточнить Смоки.
– Я этого не говорил.
– Но и другого вы тоже не говорили.
Адам молчал. В машине было слышно лишь, как тихо урчит двигатель, работая на малых оборотах, и гудит кондиционер в салоне.
– Я готов урезать сделку наполовину, – сказал Смоки. – Пусть Тереза останется при своих интересах. Меня устроит и то, что вы не станете доносить на меня компании. – И, немного помолчав, добавил:
– Я даже не стану просить вас отдать мне эту вашу черную книжечку. Только бы вы не пустили ее в ход.
Адам никак не реагировал на это предложение.
– Можно сказать, – заметил Смоки, – что сейчас вам приходится выбирать между компанией и женой. Интересно, что для вас важнее?..
– Вы же знаете, у меня нет выбора, – с горечью сказал Адам.
Он понимал, что Смоки переиграл его, как и тогда, когда они сцепились в его магазине: Смоки просил дать ему в два раза больше времени, а затем удовлетворился сроком, который устраивал его с самого начала. Старый трюк торгашей.
Но сейчас, напомнил себе Адам, надо прежде всего думать об Эрике. Иного выхода просто нет.
А может быть, все же есть? Даже в тот момент Адама так и подмывало отказаться от услуг Смоки, пойти в полицию, узнать все, что можно, о происшествии, которое до сих пор казалось ему невероятным, и выяснить, чем можно помочь делу. Но такой путь был связан с риском. Смоки действительно знаком с шефом полиции и четко представляет себе, как выбраться из такой ситуации, а Адам – нет. И когда несколько минут назад он сказал:
"Тут я полный профан”, – это была сущая правда.
Адам прекрасно понимал, что действует против своих моральных принципов и идет на сделку с совестью – пусть даже и ради Эрики. И он с грустью подумал, что, наверное, поступает так не в последний раз и что со временем и в личной жизни, и на работе ему придется идти на еще более серьезные компромиссы.
Смоки же еле сдерживал переполнявшую его радость. Совсем недавно, когда Адам пригрозил ему разоблачением и Смоки выторговал месяц отсрочки, он тешил себя надеждой: что-то наверняка подвернется. Смоки в это твердо верил. Так же вроде бы и складывалось.
– Что ж, Адам, – сказал он и погасил сигару, с трудом сдерживая смех, – пошли вытаскивать твою хозяюшку из кутузки.
* * *
Все формальности были выполнены, необходимый ритуал соблюден.
В присутствии Адама шеф Аренсон прочел Эрике строгое назидание:
– Миссис Трентон, если это еще хоть раз повторится, вам придется отвечать по всей строгости закона. Это ясно?
– Да, – еле слышно произнесла Эрика.
Она и Адам сидели в креслах напротив шефа полиции, восседавшего за письменным столом. Несмотря на всю свою суровость, шеф походил скорее на банкира, чем на полицейского. Сидя, Аренсон казался еще меньше ростом; струившийся с потолка свет ярко освещал его лысину.
Кроме них, больше никого в кабинете не было. Смоки Стефенсен, устроивший эту встречу и позаботившийся об ее исходе, ждал в коридоре.
Адам уже сидел у шефа, когда женщина-полицейский ввела Эрику.
С распростертыми объятиями Адам устремился ей навстречу. Видимо, она никак не ожидала увидеть его здесь.
– Я не просила их звонить тебе, Адам. Мне не хотелось втягивать тебя в эту историю, – натянуто, явно волнуясь, проговорила она.
– Но ведь на то и существует муж, чтобы помогать жене, не так ли? – возразил Адам, обнимая ее.
Шеф кивнул, и женщина-полицейский вышла из кабинета. Затем по предложению шефа все сели.
– Мистер Трентон, чтобы у вас не сложилось впечатления, что тут могла закрасться ошибка, пожалуйста, прочтите вот это. – Шеф протянул через стол бумагу.
Это была фотокопия подписанного Эрикой протокола, в котором она признавала свою вину.
Подождав, пока Адам прочтет протокол, шеф спросил Эрику:
– А теперь, миссис Трентон, я хотел бы в присутствии вашего мужа задать вам один вопрос: может быть, вас побуждали сделать это признание, применяли силу или оказывали давление?
Эрика покачала головой.
– Итак, это заявление было сделано вами совершенно добровольно?
– Да. – Эрика старалась не смотреть на Адама.
– У вас есть какие-нибудь жалобы на плохое обращение или на действия наших сотрудников при аресте?
Эрика снова покачала головой.
– Ответьте, пожалуйста. Я хочу, чтобы слышал ваш муж.
– Нет, – сказала Эрика. – Никаких жалоб у меня нет.
– Миссис Трентон, – продолжал шеф полиции, – я хотел бы задать вам еще один вопрос. Вы можете на него не отвечать, но мне, да, наверно, и вашему мужу, стало бы все ясно, если бы вы все-таки ответили. К тому же я обещаю, что ваш ответ последствий иметь не будет.
Эрика молча ждала.
– Вы когда-нибудь уже занимались воровством, миссис Трентон? Я имею в виду – недавно, при таких же обстоятельствах, как сегодня.
Эрика помедлила и тихо ответила:
– Да.
– Сколько раз это было?