Горькие травы - читать онлайн книгу. Автор: Кира Козинаки cтр.№ 97

— Нет, малыш. Конечно, нет.

— А я считала. Особенно в первые месяцы после выпускного. Они дались мне сложнее всего. Тогда я упорно пыталась отмыть воспоминания от этого киселя, восстановить какие-то события, заново пережить какие-то моменты, но каждый раз это вгоняло меня в состояние панического ужаса, тряслись руки, невыносимо болела голова. Я даже пошла в больницу, каким-то невероятным образом умудрилась попасть на приём к врачу одна, без сопровождения отца, но там так и не смогла чётко сформулировать то, что меня беспокоит. Потому что мне было страшно, что вдруг у меня обнаружится какая-нибудь пиздецома головного мозга или вдруг я сболтну лишнего, и докторам придётся уведомить родителя. Я мямлила какую-то чушь, а врачу, кажется, было не очень интересно со мной возиться, поэтому он отмахнулся диагнозом ВСД и посоветовал попить лёгкие безрецептурные нейролептики, которые совсем не помогли.

Грустно усмехаюсь и перевожу взгляд на потолок.

— И тогда… тогда я начала фантазировать. Заменять сцены из детства, которые я не помнила, придуманными. Вот я беру палку и дерусь с крапивой. Вот вырезаю кусок линолеума в коридоре, чтобы пойти покататься с горки. Вот мы с мамой едим мороженое и долго гуляем по парку, взявшись за руки. Вот на обоях в комнате диковинные красные маки, а не… а не…

Замолкаю. Чувствую, что голова кружится и кожа болит, словно слова высосали из меня всю жизненную силу, осталось только сломанное, бесполезное, зудящее тело. Но это моё тело. Оно столько раз меня подводило, но оно по-прежнему моё, и оно мне ещё нужно, поэтому я напрягаю все мышцы, чтобы выбить из себя последнее признание. В сопутствующем ущербе, сокрушительную мощь которого я прочувствовала лишь недавно.

— Знаешь, в мире иллюзий очень удобно жить. Легко, комфортно, приятно, но деструктивно. Потому что теперь я могу придумать что угодно, я могу продать снегоход бедуину и создать вокруг дурацкого растения с мусорки целую красочную вселенную, могу заставить весь город пить кофе в «Пенке», а твою сестру — хотеть, чтобы я рассказывала ей сказки на ночь. Но при этом… при этом я всё ещё остаюсь той испуганной девочкой без прошлого. Годами не могу принять себя, раз за разом совершаю одни и те же ошибки, выбираю не тех мужчин, которые лишь убеждают меня в собственной неправильности, а потом не могу спать обнявшись с тем человеком, который мне отчаянно нужен. И даже… даже когда мне кажется, что всё вроде нормально, я вполне удачно социализировалась, у меня хорошее образование, объективно успешная карьера, отличные друзья, путешествия, приключения и здоровая сексуальная жизнь, появляется какая-нибудь Каталина со словами «Привет, мы десять лет учились вместе, ты что, меня не помнишь?» — а я правда не помню! Совершенно не помню! Зато сразу же вспоминаю, что я чудовище… я монстера… я неполноценная!

Пётр берёт меня пальцами за подбородок — аккуратно, нежно, ласково, совсем не так, как это когда-то делал отец — и поворачивает лицо к себе, нависает надо мной, заставляет смотреть ему в глаза и слушать его голос.

— Пожалуйста, Ась, не говори так больше. Ты самое ценное, что есть на свете, вот просто запомни это. Самое ценное для себя. И для меня.

— Даже несмотря на?..

— Несмотря ни на что.

— Даже если я?..

— Даже если всё что угодно.

— И ты ещё хочешь остаться со мной?

— Очень хочу.

— Но ты можешь уйти… Я пойму…

— Не дождёшься.

— И я правда нужна тебе такая?

— Любая. Всякая. Целиком.

— И ты будешь держать меня крепко?

— Обещаю.

— И поедешь со мной завтра знакомиться с собакой?

— Не только знакомиться, я планирую плотно заниматься её воспитанием.

— А твой ребёнок от первого брака не будет возражать?

— Мне кажется, ты достаточно хорошо знаешь Платона, чтобы понять, что его вообще мало что в этом мире волнует.

— Я люблю тебя.

И тьма рассеивается. Нет, в комнате по-прежнему темно, но внутри меня вдруг становится светло и солнечно. А Пётр улыбается. Аккурат настолько, что я успеваю увидеть ямочку на его правой щеке. И потом он целует меня.

Так, что морские узлы завязываются не где-то внизу живота, а ровно в сердце.

Двойные рыбацкие. Самые прочные.

Те, которые невозможно развязать.

Я вижу его издалека.

Аномально жаркие первые дни лета, фестиваль по случаю Дня эколога в парке на озере, громкая музыка, шум, гам, полчища народу, но я всё равно моментально узнаю его в толпе — по широким плечам и отлично сидящей рубашке. Рядом с ним девушка — высокая, стройная, красивая. Перебирает авторские украшения из битого фарфора на одном из стендов местных мастериц, прикладывает понравившиеся серёжки к ушам, восторженно крутится на месте, а он терпеливо ждёт рядом, с явным удовольствием наблюдает за ней, любуется, улыбается.

Коротко усмехаюсь — пожалуй, я рада за него — и возвращаюсь в наш шатёр.

А он на сегодняшнем фестивале однозначно звезда программы: тент из плотного белого хлопка с выбитым узором, деревянные этажерки с цветами по периметру, барный уголок с кофе, чаем, фруктовыми коктейлями и десертами, ассиметричная стойка в форме сот с баночками мёда на любой вкус, несколько круглых столиков с мягкими креслами под вентилятором. И всё это можно трогать и пробовать, а если понравится — забрать себе. Оказывается, если три великие женщины — Надежда, Сонька и я — объединятся, они способны создать райский островок посреди провинциального фестиваля. Ну ладно, себя я великой не считаю, а вместо Надежды «Пенку» сегодня представляет вертлявая Рита, но шатёр всё равно хорош.

Обещаю покупательнице, что мы, конечно, с радостью подержим её нежнейшие голубые гортензии в нашей блаженной прохладе до конца дня, аккуратно вставляю в горшки таблички «Продано», закидываю за щёку медовый леденец — когда Сонька мужественно возглавила «Пчёлкин мёд» после ухода отца, она принялась расширять ассортимент, и эти конфетки стали моим личным фаворитом — и снова нахожу его в толпе глазами. В голове что-то назойливо свербит, и я гоняю леденец по зубам, а потом поворачиваюсь к Рите.

— Пустишь за кофемашину?

— Да пожалуйста! — бодро отзывается та, отпрыгивая вглубь шатра и взбивая рукой волосы, которые, если снять дреды, вьются мелким бесом, как выяснилось. — Ни в чём себе не отказывай, а я пока тикток сниму.

После того январского инцидента с Каталиной Лав Рита заявила, что этот наш инстаграм с зашкварными драмами слишком бумерский для неё, она оттуда официально самоустраняется, но так уж и быть, будет иногда помогать, если я очень-очень попрошу. Зато тикток — это просто и весело, а ещё там отлично продаются её чокеры, нужно всего-то надевать их по очереди и что-нибудь танцевать, вот и весь современный бизнес. Впрочем, не так уж сильно он отличался от нашего бумерского, потому что пока Ритку не озолотил, а мыть ноги в унитазе она всё ещё почему-то отказывалась, поэтому была вынуждена по-прежнему работать в «Пенке».