По следам прошлого - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Савченя cтр.№ 37

Первой отсмеялась разговорчивая шан’ниэрдка. С довольным видом поправила кое-как подвязанный лиф платья, а затем принялась разглаживать длинную косу, поясняя при этом:

— Анья считает себя слишком благородной для вас. Она не тратит себя на разговоры со смертными и давно считает, что большую часть из фадрагосцев нужно просто уничтожить, чтобы вернуть гармонию в мир. И почему ты так плохо читала историю мира, который успела полюбить? Или ты до сих пор ненавидишь его?

Верхняя губа неприятно напряглась, задрожала; на лбу выступила испарина, но я удержалась от желания, вытереть его.

Заговорил второй Повелитель:

— Мы были против того, чтобы спасать чужих существ и тащить их в свой дом. — Заложив руки за спину, стал расхаживать по поляне, напрягая меня; на кинжал в моей руке Повелитель посматривал снисходительно и насмешливо. — Братья Созидатели настаивали на вашем спасении и благополучном исходе. Результат тебе известен. Как после такого можно доверять им воспитание фадрагосцев? Но и ограничить мы их не можем. — Остановился и на меня исподлобья посмотрел, пока его компаньонка в другой стороне мельтешила, прибавляя эмоционального напряжения. — И чтобы ты знала, Асфирель, мы не можем прийти, если в мире не возникает нужда в нас. Просто сейчас…

— Просто сейчас полоумный сын Фадрагоса приглашает вас, — перебила я и все же вытерла тыльной стороной ладони лоб. Каждая мышца в теле была натянута. Мне казалось, что Повелителям в любой момент надоест говорить со мной, а когда надоест, они быстро убьют меня, после чего примутся за деревню. Как их пронать? — Вы могли бы не приходить.

Лже-Ликвир поджал губы и склонил голову к плечу.

— Ты одна, — сказал негромко, — а как при этом трудно тебя одну перевоспитать. И ведь мы ни разу тебе не угрожали. Мы даже братьям не мешали с тобой возиться. И не перечили, когда они сказали, что ты поможешь. Ты одна…

— …а тогда таких, как ты, было много, — подхватила шан’ниэрдка, приподняв подол платья и направившись к «братцу». — Они не понимали нашего языка, боялись нас, а когда боялись, становились опасными. Как викхартка, которую я придумал. Мы с братьями Разрушения будем меньше наведываться и вмешиваться в жизнь Фадрагоса, когда наконец-то отгремят последствия героического поступка моих братьев Созидания. Их светлейшие методы не всегда приводят к светлому исходу. А помыслы и стремления у нас у всех одинаковые. Теперь ты меня узнаешь?

Всего мгновение, незаметное взгляду, — и на месте двух шан’ниэрдов стоял старик. Его глаза блестели бельмом, седые волосы были грязны и пыльны. Он горбился под лохмотьями тряпок, надетых вместо плаща и платья, опирался на кривую, с ободранной корой палку.

Я убрала кинжал в ножны и прошептала:

— Тавирд… Слепой безумный старик.

— Тавирд, — кривляясь прокряхтел он. — Каких только имен мне не давали, но это привязалось особенно сильно. Этот идиот, — воскликнул с какой-то изумленной интонацией, — спрятался в пещере и все строчил, и строчил. Дурень! Грань там вновь стала плотной, и я никак не мог до него добраться. А он еще взялся прощения у всех за грехи молить! Тьфу! Я уж думал, что упустил эту черную душу. Но горе дракона было сильнее, чем раскаяние этого… — Дряблое лицо сильнее покрылось морщинами; слабые руки затряслись, да и сам старик натурально, по-старчески, затрясся. — Этого…

— Человека, — подсказала я.

— Человека… Умным он был, хитрым. Это его и погубило. И ты такая же. — Он на меня глаза поднял, и я невольно отшатнулась. Слепые глаза двигались так, будто читали что-то на моей груди. В моей груди, внутри.

— Ты все еще чужая Фадрагосу, и вряд ли, даже со стараниями моих братьев, когда-нибудь станешь своей. Десиен, этот милый, отчаявшийся балкор, ищет свою жертву. Ты бы ему не подошла, но ему знать об этом не обязательно. У него впереди еще длинная дорога, и тебе придется ему помочь. А теперь забирай свою подругу и уходи, скоро сюда придет лишний народ, и мне бы хотелось успеть закончить до их прихода. Светлые души хоть обречены на страдания не будут, но и перерождаться им рано.

Растерянность завладела сознанием. Я смотрела на низкорослого старичка, немного вредного, очень слабого и с виду побитого жизнью, и никак не могла увидеть в нем Повелителя. Ни в голосе, ни во внешности, ни в поведении не было ничего общего между братом и сестрой, пришедшими сюда несколько часов назад.

— Уходи! — скрипучим голосом потребовал старик и даже нервно палкой о землю стукнул.

Я отступила от такого неожиданного напора и головой неуверенно помотала — вода сильнее в сапог натекла. Отказ прозвучал тихо:

— Нет.

Тавирд сморщился, будто обиженный ребенок, который вот-вот расплачется из-за глупого каприза. Я продвинулась на пару шагов вперед и тверже произнесла:

— Не уйду.

— Душевные раны долго лечить будешь. — Склонил голову к плечу. — Умрет твоя подруга.

— Оставь поселение в покое!

— Не могу, — он свел кустистые брови на переносице.

— Не можешь? — Я вздернула подбородок. Угроза Елрех из его уст только раззадорила меня — не отступлю.

— Не хочу, — недовольно признался он. — Они жадные.

— Они жадные? — я повысила голос и вскинула подбородок. — Да ты, Повелитель, ничего о мировой жадности не знаешь.

Он меня слепыми глазами оценивающе осмотрел. Подумал немного и выдал:

— И жестокие.

— Жестокие?

Страх исчез полностью. Короткое времяпровождение на Земле напомнило мне обо всех прелестях выживания дома, и у меня хватило времени, чтобы обдумать все, взвесить и сравнить. Чувствуя, как наливаются свинцом ноги, я подступила близко к Тавирду. Глядя на него сверху вниз, руки на груди скрестила и напомнила.

— Ты ведь знаешь, из какого я мира.

Он скривил рот, выдавая недовольное согласие.

— У нас жадности синоним придумали и экономическое обоснование. Смелые идут по головам добрых и уступчивых. Вторых больше, но о них никто не знает, потому что чужая жадность убивает их незаметно и законно. У вас этого нет, Тавирд. За что же ты наказываешь свой народ?

— За помыслы, дитя. — Он сгорбился, будто хотел от меня что-то спрятать, отступил и стал отворачиваться. — Я не хочу, чтобы Фадрагос стал таким, как твой дом.

— Убивать не обязательно.

Я поддалась любопытству и склонилась к старику, чтобы разглядеть, что он пытается заслонить от меня, но он только спину горбатую подставлял, вороном кружась на месте, и отвечал скрипуче:

— Тогда они рано или поздно начнут сами уничтожать себе подобных. Разве не об этом ты только что сказала? И ради чего? Не ради благ… Из жадности. Синоним ей придумают…

— До капитализма вам еще очень далеко.

— Не дальше, чем ты думаешь. Зачем ты защищаешь тех, кто не в состоянии удержать себя перед искушением? Думаешь, они безобидны, если их не провоцировать? Вопрос лишь… — он закашлял, склоняясь ниже к земле и безобразно прикрывая смех.