Зверь (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Эрнест Сетон-Томпсон cтр.№ 16

Так прошел год или даже больше, и в голове Яна созрел отчаянный план. Ему не оставалось ничего иного, кроме как зайти в магазинчик. Пару месяцев он собирался с духом, поскольку был тихим и застенчивым мальчиком, но, боже, как же он жаждал сделать это! Скорее всего, если б он вошел в открытые двери и попросил разрешения, ему позволили бы осмотреть все, что находилось в магазинчике, но он не осмеливался. Дома он пытался репетировать свою просьбу, но в мыслях поход всегда оканчивался неудачей. И вот он выбрал самую занятную из маленьких птиц на витрине — североамериканского мохноногого сыча, — затем стиснул зубы и зашел. Как пугающе звякнул колокольчик над дверью! Потом наступила еще более устрашающая тишина. Но вдруг послышались шаги, и появился великий и грозный хозяин магазинчика собственной персоной.

— По… по… почем этот сыч?

— Два доллара.

Воодушевление Яна разбилось вдребезги. Он сбежал. Даже если бы сыч стоил десять центов, это все равно было бы немыслимой для него суммой. Он едва слышал, что говорил ему хозяин лавки, и вышел со смутным ощущением, что попал было на небеса, но оказался недостаточно хорош, чтобы задержаться там. И он не мог любоваться ни одним из тех чудес, что окружали его.

Хоть Ян и не был особенно силен, он с удовольствием занимался физическими упражнениями. Его скорее можно было сравнить с Самсоном, нежели с Моисеем, и он более походил на Геркулеса, чем на Аполлона. Все чувства побуждали его к жизни среди дикой природы. Каждую весну он ощущал идущее из глубины его существа желание вскочить и убраться куда подальше. Волнение начинало подниматься в его груди, когда в раннем марте он слышал над головой карканье первой вороны. Кровь его изрядно закипала, когда он видел длинный двойной клин диких гусей, с громким криком тянувшийся на север. Он страстно жаждал полететь за ними. С появлением каждой новой птицы или зверя он ощущал странное покалывание в груди, и если бы у него имелась грива, то она наверняка встала бы дыбом. Это чувство подпитывало его силы.

Одноклассники Яна обычно говорили, что весна им «нравится». Некоторые девочки даже утверждали, что «нежно любят» весну, но им не дано было понять сумасшедшинки, появлявшейся в глазах Яна, когда весна и впрямь вступала в свои права. Весенние приметы взывали ко всем его чувствам, и щеки Яна розовели, дыхание учащалось, мятежный дух подталкивал к немедленным действиям, а раздражение прорывалось вспышками неповиновения школьным правилам. Нервная энергия перехлестывала через край, в крови бушевала неуемная жажда. Ян безумно желал сбежать — сбежать на север.

Ветер, земля и небеса были преисполнены глубокого волнения. Снаружи и внутри Яна все тоже приходило в волнение, все вопияло без слов. В криках диких гусей слышался повелительный зов, но он ощущался лишь как смятение чувств, ведь Ян не осознавал, что именно его так тревожит. Он не мог расслышать эти голоса, не мог прочесть предназначенные ему послания, тысячи языков смешивались в его голове. Единственным, о чем он мечтал, был побег.

— Господи, если б я только мог сбежать отсюда! Если бы только… если бы… — бормотал он, не в силах выразить свои чувства, а затем, тяжело дыша, падал на какую-нибудь скамью, грызя подвернувшийся под руку прутик и удивляясь самому себе.

Лишь одно удерживало его от сумасшедшего, самоубийственного поступка, вроде того чтобы присоединиться к откочевывавшим на север индейским племенам или бредущим в не столь далекие края цыганам, — строгий надзор за ним домашних.

Братьев у Яна было много, но важную роль в его жизни играл лишь Рэд — сильный мальчик на два года старше самого Яна. Рэд гордился своим здравым смыслом, но хотя и был старшим, учился в младших классах. Это возмущало его, и при любой подвернувшейся оказии он находил утешение и удовольствие в демонстрации своего физического превосходства. Он также тяготел к религии и строго соблюдал правила как в речах, так и в жизни. Рэд и помыслить не мог о том, чтобы закурить, солгать или выругаться такими словами, как «черт подери!» либо «проклятье!». Он был отважным и целеустремленным, но характером обладал тяжелым, был холоден, и на его бледном бескровном лице не отражалось никаких человеческих чувств.

Еще будучи ребенком, он кичился отсутствием страстей, верой в здравый смысл и умением говорить без обиняков. Если можно было обойтись одним словом, то он никогда не говорил двух. Вообще-то ум его был остер, но Рэда настолько поглотило желание казаться человеком мудрым и интеллектуальным, свободным от влияния эмоций, что редкий поступок мог показаться ему излишне жестокосердным, если не шел вразрез с выбранным для подражания образом. Вряд ли Рэд был каким-то особенным эгоистом, но казался таким, хотя все, чего он хотел, — это чтобы люди многозначительно и восхищенно говорили о нем: «А этот малый не промах! Уж он-то знает, как позаботиться о себе!» Увы, поскольку то немногое человеческое, что теплилось в его душе, погибло слишком рано, с возрастом он преуспел лишь в раздувании к себе всеобщего отвращения.

Его отношения с Яном можно показать на одном примере.

Ян обнаружил неширокий, затянутый паутиной уголок под домом, между половицами и землей. Восхитительное чувство, будто бы он находится в исследовательской экспедиции, влекло его все дальше и дальше (и в конечном итоге привело к хорошей взбучке от отца за испачканную одежду), пока он не обнаружил яму в одном углу, настолько глубокую, что почти смог в ней выпрямиться. Ему немедленно вспомнился один из его прожектов — оборудовать тайную комнату или, на худой конец, личную мастерскую. Ян знал, что если попросит на это разрешения, то получит отказ, но если он пойдет к отцу вместе со старшим братом, то просьба может быть воспринята более благосклонно, учитывая распространенное мнение о здравомыслии Рэда. Как ни странно, Рэд поддержал эту идею, но был абсолютно уверен, что вдвоем к отцу идти не стоит. Он «лучше уладит это дельце в одиночку». И у Рэда получилось.

Потом они приступили к работе. Сначала требовалось со всех концов углубить яму с трех футов до шести, при этом избавиться от лишней земли, сбросив ее под половицы дома. Это заняло много дней, и стоило Яну возвратиться из школы, как он тут же принимался за тяжкий труд. Что же до Рэда, то всегда находилось множество причин, по которым ему удавалось увильнуть от работы. Когда был готов подвальчик примерно десять на четырнадцать футов, понадобились доски для стен и пола. Пиломатериалы стоили очень дешево, второсортные, бывшие в употреблении леса можно было попросту выклянчить — и Ян добыл и принес достаточно древесины для постройки мастерской. Рэд умел плотничать и теперь взял на себя ответственность за строительство. Каждый вечер братья проводили за совместной работой. Ян с горячим энтузиазмом на все лады обсуждал, что они будут делать в мастерской, когда построят ее, как со временем раздобудут ножовку и начнут изготавливать рамы для картин, чтобы немного заработать. Рэд утвердительно хмыкал или приводил соответствующие цитаты из священного писания — такова уж была его манера вести беседу. Каждый день он объяснял Яну, что нужно сделать, пока его не будет рядом.