Практическая антропология. Почему мы такие, какие есть - читать онлайн книгу. Автор: Александр Никонов cтр.№ 51

Нос задрал человек. Своих не узнает…

На одном из феминистических сайтов встретились мне такие рассуждения: «Добыча мамонтов, в смысле охота, глубоко зашита в нашу культуру, а культура формирует человека, как социальное существо». Это мнение – ошибочно. Охота зашита еще глубже, чем представляется безымянному автору цитаты. Она зашита в инстинкты, то есть в структуру нашего тела. Мы рождаемся уже с будущим поведением. С характером. И судьбой как следствием характера.

А избыточная глупая гордость и забвение естественных корней, приводящее к нарушению технологии по эксплуатации, до добра не доводят.

Человек не может летать. Поэтому если он кинется с крыши двенадцатиэтажного дома, он прекратит свое глупое существование. Забвение биологии приведет к конфликту с физикой. А если уж очень приспичило полетать, приходится изощряться и строить самолет. В данном случае прогресс позволяет обойти биологический запрет.

Если же вы хотите обойти какие-то другие биологические запреты, не столь явные, как отсутствие крыльев, а более тонкие – например упомянутую стрессовую неустойчивость, индивидуальную генетическую склонность к раку или невозможность видеть в ультрафиолетовом диапазоне, – нужно идти по тому же пути прогресса и развивать генную инженерию, которая позволит нашу животную природу модернизировать. Если же ломиться в закрытую дверь грубо, как этой порой делается под влиянием не науки, но идеологии, можно все поломать. Вот пара примеров.

Как вы знаете, все виды спорта разделены на мужские и женские. Даже шахматы, хотя, казалось бы, тут сила не нужна, только ум. Тем не менее оказывается, что самцы не только сильнее, но и умнее самок. Теперь представим себе, что ради некоей идеи – например, примитивно понятой идеи равноправия – мы вводит в мужском виде спорта специальную квоту для женщин. Возможны варианты: ввести, скажем, квоту для карликов в баскетболе. Чтобы в каждой команде – по 10 % карликов в соответствии с их процентным содержанием в обществе. Что мы получим?

Ясно что – среднее ухудшение результатов. Если вы начинаете честное соревнование между лучшими искусственно разбавлять всяческим отстоем, аутсайдерами, то получаете вместо отбора на лучших отбор на худших. И общую просадку системы.

Именно к этому приводит квотирование для женщин мест в парламенте, бизнесе, других сферах – ради какого-то абстрактного «равноправия». Причем женщин в данном случае вы можете заменить любой другой категорией, для которой хотите добиться равноправия, – карликами, даунами, отсидевшими, голубоглазыми, лысыми, картавыми, татарами, русскими, геями, чернокожими, велосипедистами…

Равноправие, как стремление не к равенству возможностей, а к равенству результата, тут же обернется нивелировкой. Уравниловкой. А говоря физическим языком, социальной энтропией.

Это против природы. Эволюцию вперед и вверх движет конкуренция. То есть выживание лучших конструкций и результатов. С каждой ступенькой все совершеннее и совершеннее. Так мы и дошли от одноклеточных до «Мадонны» Микеланджело, искусственных спутников и лазеров. А разбавление меда дегтем приводит только к «убийству» меда. Однако именно это сейчас и происходит.

Причем стремление к этому самому непонятно зачем нужному равенству в результатах не единственный фетиш современного общества, пораженного левой идеей. Обобществление детей – еще один признак данной болезни.

Наиболее известны своей патологической любовью к справедливой уравниловке скандинавские страны. В Норвегии, например, официально считается, что все дети должны расти одинаковыми и в одинаковых условиях, не выделяясь, а также выдвинут лозунг «Дети не принадлежат своим родителям».

А кому же они принадлежат? Ведь дети не могут быть бесхозными! Если за них не отвечают родители, значит, решение принимает кто-то другой. Этот другой – государство. Российские коммунисты начала двадцатых годов ХХ века всерьез грезили об обобществлении всего и вся – быта, жен, детей. Считалось, что профессионалы смогут делать дело лучше, чем непрофессионалы. Поэтому воспитывать детей лучше доверить людям с педагогическим образованием или психологическим, нежели таким дилетантам, как родители. А то заводят и воспитывают детей кто ни попадя, а знаний, нужных для этого, не имеют!

И как только животные с этим справляются без высшего образования?!.

Нет, в общем и целом профессионалы действительно лучше справляются с профессиональными обязанностями. Но в том-то и дело, что воспитание детей не профессиональная обязанность. Человек на этом не зарабатывает. Он на это тратится. Все профессии мы выдумали сами. А вот детей до сих пор производим по старинке, без затей. Это пришло к нам из глубин нашего животного прошлого. Так же как ходьба или дыхание. Почему никто еще не заявил, что дышать лучше поручить профессионалам?

В основе всего нашего поведения лежат лишь несколько базовых требований – я их уже перечислял: размножение, самосохранение, поиск и потребление пищи, доминирование, развлечения. Мы учимся и овладеваем профессиями, чтобы прокормиться. Мы пристегиваемся ремнями безопасности, чтобы самосохраниться. Мы стремимся к успеху, чтобы удовлетворить свое стремление к доминированию. Мы занимаемся наукой, чтобы развлечься (некоторые, а другие – в карты играют). Мы воспитываем детей, подчиняясь могучему инстинкту продолжения рода. И при чем здесь чья-то профессия?

В процессе воспитания детей надуманный, тоненький, наносной слой профессионализма, легко стираемый грубым пальцем равнодушия к чужим детям, с успехом заменяется толстенным канатом животной родительской любви. Материнское молоко лучше синтетической жижи!

Леваки этого не понимают.

В результате норвежская (и не только норвежская, она здесь только в качестве примера) ювенальная юстиция поставила изъятие детей у матерей на поток. Организация, занимающаяся внесудебными расправами над детьми, называется в Норвегии «Барневарн». Она прикрывается защитой детских интересов, как Гитлер, уничтожавший евреев, прикрывался интересами нации, но при этом у самих детей не спрашивают, хотят ли они быть арестованными и лишенными матери.

Барневарн неплохо финансируется – почти миллиард евро в год норвежские налогоплательщики тратят на то, чтобы сотрудники этой организации по доносам (зачастую анонимным) арестовывали детей, отнимая их у родителей. Можно представить себе масштаб репрессий, охвативший страну, если одних только русских детей, томящихся в застенках Барневарна, более пяти тысяч! «Успех» норвежского детского гестапо феноменален – по некоторым данным, Барневарн изымает детей у родителей со скоростью полтора ребенка в час.

Охота на детей в современной Европе, пропитанной левыми ценностями, приняла масштаб настоящей охоты на ведьм. Европа, которая удивляла мир то кострами инквизиции, то дымами гитлеровских крематориев, теперь нашла себе новую забаву – лишать плачущих детей матери.

Между тем нет ничего страшнее для маленького существа, чем потеряться, то есть быть разлученным с матерью. Что такое смерть, дети еще не понимают. Поэтому страх потери мамы для них главный в жизни и самый ужасный.