Практическая антропология. Почему мы такие, какие есть - читать онлайн книгу. Автор: Александр Никонов cтр.№ 45

Даже в разгар кровопролитной Второй мировой войны уровень смертности в воюющих державах со всеми их бомбами и снарядами не превышал уровня насильственной смертности в племенах примитивных дикарей, живущих охотой и собирательством. Иными словами, вероятность преждевременной гибели и там, и там была практически одинакова. Но для нас эпоха глобальных войн давно закончилась. А дикари живут в условиях перманентной войны постоянно.

Как отмечал этнограф Джаред Даймонд, «в обществах с племенным укладом… большинство людей умирают не своей смертью, а в результате преднамеренных убийств». Вот что по тому же поводу пишет автор многочисленных книг о природе человеческой агрессии профессор А. Назаретян: «любопытный факт из жизни общества Новой Гвинеи: при опросе гвинейских туземок выяснилось, что большинство опрошенных женщин не живут со своим первым мужем, т. к. их мужья были убиты в то или иное время».

Цифры разные исследователи дают разные – они фиксируют от 30 % до 60 % насильственных смертей среди дикарей Амазонии, Австралии, Папуа – Новой Гвинеи. То же самое было и в каменном веке. Характер повреждений на черепах и костях, найденных в могильниках времен каменного века в африканской Нубии, говорит о том, что 40 % людей погибли от удара копьем или попавшей стрелы. И это только те случаи, когда наконечник попал в кость, а такое для наступления смерти вовсе не обязательно. То есть в статистику надо накинуть еще и тех, чьи кости уцелели, а стрела пробила сердце, печень или артерию. Могильники Евразии и Америки дают примерно ту же цифру – 30 % черепов имеют повреждения или проломы.

А теперь посмотрите на причины смертности в наше время. Под нашим временем я имею в виду последнюю сотню лет.

Насильственные смерти здесь отдельно даже не учитываются и относятся к несчастным случаям. Видно не только падение насильственной смертности вдвое всего за сто последних лет, но и изменение самой структуры смертности – заразные болезни уходят, уступая место болезням комфортной жизни, порожденным гиподинамией и перееданием.

Так что можно смело констатировать: никогда еще человечество так хорошо не жило и так мало не убивало! Тишь, да гладь, да окситоцин.

Окситоцин охотно продуцируется и в организме влюбленных. Где, помимо перечисленного, отвечает за ускорение метаболизма и снижение аппетита, именно поэтому влюбленные часто худеют.

Ну, похудение еще ладно. Гораздо интереснее то, что биологам удалось с помощью инъекций окситоцина добиться формирования моногамных пар у немоногамных грызунов! Потому что супружеская неверность, оказывается, напрямую связана с уровнем окситоцина в организме. Много окситоцина – крепкая семья, и люди хорошие. Мало – ну что ж, не всем в жизни везет, бывают и увечные…

Если много окситоцина у родившей женщины – хорошая мать. Мало окситоцина – плохая мать, плюс проблемы со вскармливанием, плюс послеродовая депрессия. И у младенца с такой мамкой будут проблемы, потому что окситоцин, получаемый с молоком матери, действует на младенчика как наркотик – успокаивает, умиротворяет, благотворно влияет на психику. Вывод: отсутствие грудного молока влияет на человечка крайне неблаготворно. Даешь сиську без разговоров и условий!..

Продуктивность производства окситоцина, как и все прочие свойства организма, зависит от генетики. Если молодой человек вырос в крепкой стабильной семье, скорее всего его дети тоже не вырастут безотцовщиной, поскольку парень получил хорошие гены, отвечающие за производство окситоцина. Девушки, обратите внимание!

Кстати, вполне возможно, что производство окситоцина в организме влияет на его (организма) запах. Почему говорят, что собаки чувствуют тех, кто их боится? И чем такие люди отличаются от прочих граждан? Уменьшенным производством окситоцина! Недружелюбные они, вот собаки и нервничают, чувствуя это.

В общем, если в совместной жизни двух супругов в достатке окситоцина, они могут продержаться на нем всю жизнь в условиях полного взаимопонимания. Тогда говорят, что на смену горячей молодой влюбленности с ее наркотической эйфорией приходит привычка и уверенное спокойствие. А при разрыве связи нарастает беспокойство, обусловленное дефицитом «успокоительного».

И последнее… Заканчивая эту главу, хочу сказать, что мы получили только самое общее и схематичное представление о работе любовно-биохимической кухни, поскольку, чтобы не усложнять повествование, я ни словом не упомянул вазопрессин, адреналин и норадреналин, серотонин и норэпинефрин, энкефалины и эндогенные каннабиоиды, а также множества других веществ.

Природа создает симфонию любви, играя на сотнях клавиш, педалей и рычагов…

Слушая печальные исповеди друзей-приятелей и наблюдая вокруг бесчисленные катастрофы семейных кораблей и лодок, разбивающихся о быт, поневоле задумываешься – а почему «в добрые старые времена» семьи были крепче? Пришла пора, надев стерильные перчатки науки, препарировать чувство любви под углом социальности. Взрежем, так сказать, скальпелем логики и правду, и матку!..

Если в начале ХХ века на сто браков в России случался один развод, то к середине ХХ века один развод приходился уже на 15 браков. А в начале века XXI число разводов сначала сравнялось (в 2010 году) с числом заключаемых за год браков, а потом и перевалило его – теперь разводятся чаще, чем брачуются, – за счет накопленного ранее «запаса браков».

Это, повторюсь, годовые параметры, то есть сравнение числа всех браков (первичных и повторных) и разводов, совершенных за один год. А вообще в нашей стране до 80 % заключенных браков распадаются. Далее люди вступают в новые браки. Или не вступают.

Почему сложилась такая тенденция, ясно: едва пали узы, которые скрепляли брак, а попросту говоря, едва упал запрет на разводы и упростилась сама процедура расторжения брака, как тут же возобладали естественно-биологические механизмы, прописанные в инстинктивном поведении вида. То есть мы снова пришли к «временной моногамии», обеспечивающей, с одной стороны, генетическое разнообразие, а с другой – совместное выращивание брачной парой детей до 3-6 лет, чего обезьяне вполне достаточно для более-менее самостоятельного существования. Все развивается по диалектической спирали! От чего ушли, к тому и пришли.

А ушли мы в свое время от переменной моногамии из-за требований экономики, а также более позднего взросления человеческих детенышей. В условиях техносферы, которую построил себе для обитания человек, детенышей нужно было долго учить. Детенышам нужно было передавать не только биологические гены, но и «гены финансовые» – наследство. Кроме того, семья стала хозяйственной ячейкой общества – как только мы сменили технологии разрушения среды на более щадящие, то есть перешли от охоты и собирательства к сельскому хозяйству, биологическое разделение функций между полами обрело еще одну, дополнительную грань. Теперь мужчина уходил работать в поле, обеспечивая семью пропитанием, как раньше он уходил на охоту, а женщина по-прежнему занималась хозяйством, только теперь уже не в пещере, а в доме. Она топила печь, готовила, ткала-шила-пряла, стирала-полоскала, присматривала за детьми и рожала новых. Разорвать этот железный круг, подчиняясь капризам новой любви, было уже невозможно. Да и некогда ерундой заниматься: сенокос на дворе – симбиотические животные должны быть обеспечены кормами на зиму! А еще нужно сходить в лес надрать лыко на лапти, заготовить дрова, подправить избу, подковать лошадь… Хотя измены, конечно, случались, в том числе и нормативные – со времен языческих сатурналий христианству достался предохранительный клапан карнавальных оргиастических праздников (типа праздника Ивана Купалы), периодически спускающий избыточный сексуальный пар, когда снимались все запреты, надевались маски и можно было все.