Правда истории. Гибель царской семьи - читать онлайн книгу. Автор: Иван Федорович Плотников cтр.№ 107

Пожалте,

дворяне и шляхта,

корону можно

у нас получить,

но только

вместе с шахтой»¹⁴⁰.

Эту маленькую поэму Маяковский написал в основном в дни пребывания в Свердловске, выразив в ней сложные чувства по отношению к Императору, писал ее не просто — долго¹⁴¹. Варианты-наброски строф занимают больший объем, чем окончательный текст. В вариантах непременно присутствуют «девятая верста», «зарубки у корня коры» и «дорога»¹⁴². В произведении упоминается имя председателя Свердловского горисполкома А. И. Парамонова. Член Компартии с 1907 г., активный участник Октябрьского переворота и гражданской войны, Парамонов был видным работником на Урале, сподвижником главнейших его большевистских руководителей в революционную пору. С конца 1930-х гг. много лет отбывал в сталинских лагерях, выжил, после смерти И. В. Сталина был освобожден и реабилитирован, проживал в Свердловске. В 1950-е гг. автору не раз довелось с ним встречаться. Стихотворение «Император», опубликованное тогда же, в 1928 г., в Свердловске и Москве (см.: «Красная новь», кн. 4), мне было известно, как и то, что Парамонов встречал Маяковского, водил его в рабочую аудиторию, показывал город. Однажды (в ноябре 1957 г.) на квартире Парамонова (жил он по улице Ленина, во Втузгородке) — очень крупного, кряжистого, с огромной седой бородой (в бытность молодым преподавателем я приходил, по договоренности, чтобы пригласить его выступить в студенческой аудитории), мы разговорились о событиях семнадцатого года и гражданской войны¹⁴³. Спросил я Анатолия Ивановича и о встречах с Маяковским, и о том, ездил ли он с ним на место захоронения Царя, и где это, и верно ли тот описал все. Парамонов ответил, что вообще-то верно, но ведь он же поэт, у него все от впечатления, под рифму, это там — по дороге на Коптяки.

— А какая там шахта, — спросил я, — писал же и П. М. Быков, что из шахты трупы достали, сожгли и остатки их закопали в другом месте, в болоте, при чем здесь шахта? Вот ведь в докладе Юровского (в то время я прочел в Свердловском партархиве стенограмму заседания старых большевиков 1 февраля 1934 г.) об этом сказано.

Парамонов тогда сказал:

— Да не в шахте, это ему (Маяковскому. — И. П.) рассказывал, что вначале в шахте были они, а потом забрали оттуда, он перепутал.

О точном месте захоронения Парамонов мне, пожалуй, почти сказал — «у разъезда, где дорога шла через лог».

— А вот Юровский говорил, — спрашиваю, — что часть убитых сожгли, их-то останки где?

— Да там же, рядом жгли и закопали, — отвечает.

О большем я не допытывался, неудобно было это делать, и оба мы интуитивно опасались продолжения разговора на «запрещенную» тему. Мог бы он, вероятно, все же прямо сказать: «В Поросенковом логу, у самого железнодорожного разъезда». Хотя уже понятно было, что именно в этом логу, «на 9-й версте».

Тогда он мне, разговорившись (память у него была отменная), поведал о таком, казалось, не менее интересном случае. Я начинал тогда работать по проблематике гражданской войны. А. И. Парамонов, с которым приходилось беседовать не раз и в дальнейшем, давал достоверные сведения о многих событиях гражданской войны. Он же был тогда начальником штаба, комиссаром в двух Уральских дивизиях, работником политотдела 2-й армии, а затем — председателем Екатеринбургского окружного и городского Совета, словом, виднейшим местным руководителем. После захвата власти в Екатеринбурге они, видные местные большевики, вскоре стали внимательно смотреть «жандармские дела», искали там сведения о себе, и как-то на его глазах И. М. Малышев стал из одной папки выдирать и уничтожать целые листы... Что-то, видно, компрометирующее там было против Малышева, ставшего председателем Уралобкома партии (скорее всего показания на своих товарищей при арестах и допросах). Так относились большевики к бесценным архивным документам! Для меня, молодого исследователя, подобное сообщение, полученное от «первоисточника», было и в новинку, и очень ценно.

О том, что Маяковский действительно ездил на лошади в январскую стужу на место захоронения тел Царской Семьи и упомянул об А. И. Парамонове не просто в рифму, а как летописец, всерьез, написал правду, я, таким образом, с 1957 г. знал определенно, из первых рук. Позднее Парамонов передал в Библиотеку-музей Маяковского в Москве (переулок Маяковского) собственноручное письменное свидетельство. В его записке сказано: «Вне всякого сомнения, я единственный человек, знающий, где сгнили останки последнего русского царя Николая II. Яков (Юровский) показал мне это место в 1920 году. И я сделал ножом зарубки на корнях березы, чтобы отметка сохранилась и в том случае, если березу срубят. В 1928 году благодаря этим знакам я нашел это место и показал его Владимиру Маяковскому; что он и описал в своем стихотворении "Император"»¹⁴⁴. У Маяковского все верно, кроме того, что вместе с Николаем II захоронены члены его Семьи и другие жертвы и не в шахте, а в яме. И вместо «кедра», более звучного названия дерева, должны были стоять «сосна» или «береза». Их там и по сей день много, некоторые могли быть свидетелями захоронения. И, кстати, с одной из них, так уж получилось, место захоронения — шпальный настил на старой дороге — и было замечено одним из поисковиков, о чем речь пойдет далее. Касательно высказывания А. И. Парамонова о том, что он один знал, где были останки Николая II, следует сказать, что он заблуждался. В 1950-е гг. об этом знали и другие. До 1938 г., до смерти, знал это Я. Х. Юровский, до 1952 г. — П. З. Ермаков, до 1954 г. — С. И. Люханов, до 1987 г. — И. И. Родзинский. Все свидетели — непосредственные участники последнего захоронения. А. И. Парамонов умер в 1970 г. Можно вспомнить и других свидетелей, скажем, чекиста Г. И. Сухорукова, копавшего яму, бросавшего в нее трупы, сжигавшего два из них. Главные же свидетельства — документы, воспоминания, оставленные названными и другими участниками. Прежде всего, это «Записка» Юровского и воспоминания 1922 и 1934 гг., с указаниями на захоронение близ переезда № 184, прямо под дорогой, на полузаболоченном ее участке, накрытом шпалами. И уж совсем точно указано в приписке «Записки», чистовой текст которой был передан М. Н. Покровскому: в 100 саженях ближе к ВИЗу от переезда через железную дорогу, на Коптяковской дороге, «на девятой версте»¹⁴⁵. Сопоставим эти сведения с данными в самой «Записке» и в докладе о месте захоронения — в низине, заболачиваемой части дороги, под ней самой, с указанием на то, что опубликованный Н. А. Соколовым снимок шпального мостика-настила — это и есть могила. Между прочим, в книге есть и снимок почти точно этого же места, только без захвата настила, но с видом на дом семьи сторожа переезда № 184 Я. И. Лобухина, где видна та же группа деревьев, что и на упомянутом снимке¹⁴⁶. Эти указания, хранившиеся в тайниках архивов, и книга Соколова в спецфондах лишь нескольких библиотек в Москве долгое время были доступны не всем, но все же доступны. Но и это не все. От Ермакова, как уже отмечалось, оставалась фотография, сделанная в 1920-е гг. на месте захоронения, в Поросенковом логу, с надписью на обратной стороне, подтверждающей, что он стоит именно на могиле¹⁴⁷. В 1919 же году был сделан снимок не только настила, но и дома сторожа. Это место привлекло внимание Соколова и Вильтона, но они не успели изучить окрестности, выяснить, что именно здесь покоились останки убитых. С уверенностью можно утверждать, что о захоронении здесь трупов знала и семья путевого сторожа разъезда Я. И. Лобухина (он сам, его жена, вскоре умершая, и сыновья — Василий и Семен). Оно производилось много часов, до рассвета. Долго сжигали два трупа. Это всего лишь в 150-200 метрах от их домика. Лобухины могли видеть (а юноши — сыновья — и просто из любопытства приблизиться, подсмотреть за действиями вдруг нахлынувшей к ним большой группы людей), уловить сильный запах сжигаемых человеческих трупов. Следователь Соколов догадался проследить путь грузового автомобиля к этому месту и допросить семью Лобухиных. Но допрос, как уже отмечалось, производился только 10 июля 1919 г., когда красная армия стремительно наступала и вот-вот должна была ворваться в Екатеринбург, а белые эвакуировались. Лобухины были на допросе крайне осторожны, ничего, кроме того, что возле них застрял автомобиль и у них брали со двора шпалы, доски, не сообщали. Ясно, что боялись дать откровенные показания: себе будет хуже. Им и тогда, в ночь на 19 июля 1918 г., красные похоронщики пригрозили в связи с попытками что-то у них спросить, о чем-то узнать. Однако и осторожность членов семьи не помогла: примерно в 1930-м году Якова Лобухина убили неизвестные¹⁴⁸. Можно лишь догадываться кто. Видимо, те, кто опасался утечки информации и после чьих действий в эпоху сталинизма убийц никогда не находили. Сыновья Лобухиных в это время жили уже отдельно, и судьба их неизвестна. Тайну захоронения Яков Лобухин, видимо, знал и хранил. Показания, данные 10 июля 1919 г. Соколову Лобухиными, для поисков места захоронения имели очень большое значение. В книгах Соколова и Дитерихса они отражены не полностью. А в их свидетельствах были и такие: «В последний самый день, уже вечером, от Коптяков прошел автомобиль и пошел прямо через лог, а не времянкой, как шли все остальные... Этот автомобиль в логу и засел в топком месте. Должно быть, вода им для него понадобилась... За ночь они там целый мостик выстроили: из шпал и тесу от моей городьбы. Это уж я потом тес назад взял, и там одни шпалы остались»¹⁴⁹. Данные места из показаний Лобухиных появились в сборнике, опубликованном издательством «Посев» во Франкфурте-на-Майне лишь в 1987 г. Но могли они появиться, цитироваться за рубежом и в каких-либо других, более ранних публикациях. Здесь есть прямое указание на лог, топкое место — полное совпадение с указаниями Юровского и других похоронщиков; главное — указания на Поросенков лог, на этот участок старой дороги и никакой иной. Не упомянуто лишь название лога — Поросенков. Участники следствия белых на некоторых составленных ими в 1919-1920 гг. схемах обозначили и указали название этого лога. Есть такая схема в публикациях Р. Вильтона 1920 и других годов и М. К. Дитерихса 1922 г. Другого лога около разъезда нет. Лог один, и его название было известно окрестным жителям всегда.