Барков - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Михайлова cтр.№ 40

Коль скоро мы опять вспомнили Пушкина, пожалуй, надо вспомнить и его нескромную стихотворную сказку 1822 года «Царь Никита и сорок его дочерей». Пушкин, который читал и приведенные выше стихи Баркова, и стихотворение Державина «Шуточное желание», воспользовался мотивами и образами их сочинений, более того, сделал их своего рода движущими силами своего забавного сюжета. При этом он виртуозно балансирует на грани пристойного и непристойного, вызывая у читателей улыбки и смех.

Царь Никита «от разных матерей / Прижил сорок дочерей». В них

Это стихи Пушкина — шаловливые и живые, скромные при всей их нескромности. Вот Баркову бы так…

А дальше, после восторженного обсуждения проблемы, угроз тем, кто позволит себе царевнам даже только намекнуть на недостачу, бабам вырезать язык, «А мужчинам нечто хуже», царь во все концы посылает гонцов искать ведьму, которая «дело всё поправит: / А что надо — то и вставит». Наконец, один ретивый гонец «заехал в темный лес» и нашел-таки ведьму. «Ведьма мигом все смекнула», приманила беса.

Гонец с ларцом отправился в обратный путь. Но — «любопытство страх берет».

И птички-безделки, и сучки — от Баркова и Державина. А дальше гонцу помогает собрать птичек в ларец старуха с клюкой:

Во дворце же

Опять Барков, правда, несколько переиначенный, но все равно Барков.

Сравним:

Показательно завершение пушкинской сказочки:

Наверное, и Барков также мог ответить на подобный вопрос — хочу! Ведь и его срамная поэзия носит в общем-то шутливый характер. Вспомним суждение Новикова о том, что к стихотворениям «в честь Вакха и Афродиты» «веселый его нрав и беспечность много способствовали».

Когда мы знакомимся со срамной поэзией Баркова, наверное, нужно вспомнить о простоте нравов в его эпоху. Не будем говорить о любовных придворных романах — это не его круг. Да и что о них говорить, если у Екатерины II была приближенная к ней Марья Саввишна Перекусихина, которая «пробовала» будущих любовников императрицы — годятся или не годятся они для «жаркого дела». При всем уважении к многочисленным достоинствам Екатерины Великой, при всех ее достижениях на государственном поприще, на ниве просвещения, согласимся, что Пушкин имел основания так писать о ней:

Любопытно, что представления в России о пристойном и непристойном отличались от европейских. На многое у нас смотрели свободнее, что весьма удивляло иностранных путешественников. В 1786–1787 годах Россию посетил венесуэлец Франсиско де Миранда. Он побывал в Крыму, Киеве, Москве и Санкт-Петербурге. Он имел счастье общаться с Екатериной II и ее приближенными. К счастью для нас он вел дневник. Посетив подмосковную усадьбу графа П. Б. Шереметева Кусково, Миранда оставил в дневнике такую запись:

«В отдельном кабинете находятся небольшие восковые фигуры: Вольтер, Руссо, Д’Эстен, Франклин и т. д., и среди них фигуры двух женщин; одна, обнаженная, лежит на постели, другая, высоко подобрав юбку, так что видны все ее прелести, моется над тазом. Последняя, как говорят, была куплена в Париже за сто ливров и, безо всякого сомнения, это весьма тонкая работа, ибо на бедрах и грудях видны мельчайшие прожилки, волоски и т. п., а самое забавное, что сюда заходят и женщины, но в России сие не считается непристойным.» ^[207]

Что же касается круга Баркова, простого народа, то здесь нормы поведения были еще свободнее. Миранду изумила русская баня. Несмотря на воспрещение мужчинам и женщинам парится вместе, их отделяла дощатая перегородка, и иностранные путешественники могли беспрепятственно войти не только на мужскую, но и на женскую половину, не обращая на себя никакого особенного внимания:

«…Поехали в Большие бани на Москве-реке. Зашли сначала в мужские, где увидели великое множество голых людей, которые плескались в воде безо всякого стеснения. Через дверцу в дощатой перегородке проследовали в женскую часть, где совершенно обнаженные женщины прохаживались или из раздевальни в парильню, или на двор, намыливались и т. д. Мы наблюдали за ними более часа, а они как ни в чем не бывало продолжали свои манипуляции, раздвигали ноги, мыли срамные места и т. д.