99 мир - читать онлайн книгу. Автор: Данияр Сугралинов cтр.№ 49

— Армии на пару лет хватит, — проворчал генерал. — Не отдам.

— Придется, — покачал головой император. — Не все, но чтобы снять напряжение, пока не решим вопросы с голодом иначе. Я все же не пойму, как можно голодать, живя у моря? Туда руку засунь, обязательно вытащишь что-нибудь съедобное — рыба, крабы, креветки, моллюски, водоросли…

— Без лодок? — скептически ухмыльнулся Гектор. — Повелитель, в юности я пытался прокормиться в море, это не так просто. А главное, там край мира…

— Край мира? — заинтересовался Лука.

В детстве он слышал рассказы матери о том, что Империя находится на острове, окруженном водой. Вода — это слезы, пролитые Пресвятой матерью, а сам остров не что иное, как панцирь Черепахи-Защитницы, не давшей Двурогому уволочь людей и животных в бездну. Вода не проливается в пустоту, так как находится внутри колоссальной невидимой чаши, созданной Творцом, но давно забросившим свое творение. И все же теперь он подумал, что это сказки. Ведь Терант говорил, что где-то там есть Большая земля.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌

— Думаю, не мне вам объяснять, что далеко от берега не отплыть — мир заканчивается в нескольких милях от берега, и воды океана не низвергаются в бездну лишь только благодаря невидимым стенкам чаши.

— Если они невидимы, как вы определили, что это именно чаша? — спросил Лука.

— Я там был, — подтвердил Хастиг. — Там невидимая и непроницаемая пелена. Она тверда и неразрушима. Корабли разбиваются о нее, птицы, врезаясь, замертво падают в воду, и даже рыбам доступа за пределы нет. Мои люди ныряли, но пелена опускается намного глубже, чем человек способен нырнуть. Чаша это или что-то другое, мне моим умом не понять, это пусть университетские дармоеды разбираются, но то, что по всей окружности вокруг Империи край мира — это несомненно и доказано.

О том, что ему известно о существующем большом мире, Лука говорить не стал. Как сюда попадают такие, как кхар Терант, предстоит разобраться.

Они засиделись до рассвета, но с первыми лучами солнца, горящие энтузиазмом, рванули исполнять каждый свою часть разработанного плана.

Сам же Лука остался на террасе, чтобы, используя наследие странника, придумать что-то еще, и придумал, как справиться с инфекционными заболеваниями (решив незамедлительно сообщить Ленцу все, что удалось выкопать из наследия о грибах-пенициллах и их воздействии на инфекции).

А потом проснулась Кейриния.

К этому моменту энергии Колеса скопилось достаточно, чтобы блокировать выработку феромонов, но она все равно затащила императора в постель. Его мужское естество отреагировало на манящие изгибы и выпуклости, как нужно.

Из многих десятков жизней Эска’Онегута в сознании намертво отпечаталась аксиома о том, что отказывать женщине в сексе все равно, что смертельно ее обидеть. Поэтому пришлось, не обижая отказом, возлечь с ней рядом и впервые в жизни Луки отдаться упоительной стихии, которую кто-то называет занятием любовью. Любви к Кейринии он не чувствовал, но искусные губы заставили его в это поверить. Тем обиднее было не сдержаться и закончить все раньше, чем вообще началось хоть что-либо серьезное.

— Все хорошо, — жарко прошептала Кейриния, облизнувшись. — Сейчас ты снова будешь готов…

Ее голова опять исчезла внизу, но стать по-настоящему мужчиной Луке в этот день было так и не суждено. Едва он ощутил прилив крови, а девушка, распластавшись на животе, выставила перед ним приглашающе распахнутые врата, за дверью стал нарастать непонятный шум, а чей-то незнакомый голос неоднократно повторил его имя. Учитывая обстоятельства, с этим надо было разобраться как можно скорее. Да и многочисленные планы требовали его внимания.

Луке понадобилась вся сила воли, чтобы не начинать то, что ему заканчивать не захочется. Расстроенную и протестующую Кейринию пришлось усыпить, но, даже засыпая, она хотела слиться с ним, положив голову ему на грудь, обняв его и руками, и ногами.

Так начался его второй день в облике императора. Лука выбрался из-под тяжелого бедра Кейринии, пружинисто поднялся с постели и направился на поиски чего-нибудь, что позволило бы утолить жажду. В горле пересохло, а способность кричала о нехватке воды и грозящем обезвоживании. В спальне он не нашел ничего, кроме вина на донышке кувшина у кровати, и направился к двери.

В покоях уже началось оживление. Выгнанные вчера первым советником Наутом слуги возвращались к своим обязанностям, убирая последствия ночного совещания. Они бесшумно сновали, как тени, наводя порядок, а командовала ими высокая тощая дама, безукоризненно одетая и с идеально выверенной прической.

Ее чуть надтреснутый голос оборвался на середине фразы, стоило ей увидеть выходящего из спальни императора. От неожиданности она запнулась, ее лицо напряглось, но она тут же взяла себя в руки:

— Надо же, кто проснулся спозаранку! Доброе утро! Тебе приснился дурной сон? Кошмар? Может, позвать Ленца? Ты бы поспал еще, сам ведь говорил, что первая половина дня — самое скучное время, а потому никогда не встаешь раньше полудня…

Лука стушевался. Как ее называть? Цапля? Гердиния? По описанию, вроде бы она, но уверенности он не чувствовал. То, с каким пренебрежительным тоном она с ним говорила, подсказывало, что между истинным владельцем тела и этой дамой сложились определенные отношения, в которых нет места формальностям.

Лука решил ответить, не обращаясь к ней никак:

— Нет, Ленца звать не нужно, я хорошо себя чувствую. Распорядитесь подать легкий завтрак, за который я приглашаю и вас.

— Нас? Кого это «нас»? — удивилась дама и прищурилась. — Так я вроде как здесь одна… И с какой же целью, позволь поинтересоваться, тебе вздумалось завтракать со мной? Или твоя ночная кукушка Кейриния опять что-то там накуковала? Так смею тебя заверить, что на никакие дополнительные льготы ее семейке она может не рассчитывать! Надо же, чего удумала — освободить от налогов семью Визеншнац в связи, так сказать, с ее особым положением при дворе! Знаю я эти особые положения, и все — с раздвинутыми ногами!

Маджуро внимательно изучил распалившуюся Гердинию, особо остановившись взглядом ниже юбки — на длинных загорелых ногах с четко очерченными икрами. Потом посмотрел на тонкий нос с горбинкой, вкупе с ногами придающий ей сходство с птицей, в честь которой она была прозвана при дворе, и подошел ближе. Его заинтересовало несоответствие — по рассказам, женщине было около сорока, но по внешности — не более двадцати пяти.