Ассирийская магия - читать онлайн книгу. Автор: Шарль Фоссе cтр.№ 18

Ассирийский язык очень богат синонимами для обозначения колдунов и колдуний. В заклинаниях из серии Маклу, где они, как кажется, механически подставляются один вместо другого и часто нагромождаются по поводу одной и той же персоны, оттенки, различающие их, достаточно малозаметны. Однако разные слова должны, по крайней мере при своем возникновении, обозначать разные вещи, и интересно расследовать, не соотносилось ли первоначально каждое слово с особой категорией колдунов.

Самое частое ассириское название колдуна sapu от корня ksp. возможно, тождественного арабскому qsb, «отравлять», несмотря на малозначительное отличие первого корневого согласного. Следовательно kassapu мог являться колдуном, действовавшим посредством приворотных зелий и ядовитых жидкостей. Щумерское lu₂,- us₇-zu, которое переводится как kassapu, возможно, позволяет нам еще больше прояснить смысл этого слова. Us₇ обозначает imtu, ru'tu, rupustu и kispu ^[183]. Это последнее слово происходит от того же корня, что и kassapu; три другие означают слюну, плевок, пену изо рта, или яд, если речь идет о таком животном, как змея. Следовательно, us₇~zu — это человек, сведущий ^[184] в слюне и ядах. Далее, изучая магические приемы, мы увидим, что ассирийцы приписывали выделениям изо рта огромную силу. Теперь же нам будет достаточно установить, что kassdpu — это, собственно, колдун, который умеет использовать их для того, чтобы напускать свои чары.

Слово rahu для нас не отличается от kassapu. Подобно ему, он использует в своем колдовстве (ruhu, шумерское us₇-zu) слюну людей и животных. Эпишу -это самое общее из всех названий; оно происходит от очень часто употребляющегося в ассирийском корня 'ps, который значит просто «делать», «действовать». Примечательно то, что и в других языках магия обозначается по преимуществу как действие. Якоб Гримм возвел немецкое слово zaubern к готскому taujan, немецкому thun и английскому to do, которые все без исключения означают «действовать». На древнелатинском магия будет factura, на итальянском — fattura, на португальском — feitigo, первоначальный смысл всех этих слов слишком ясен, чтобы на нем настаивать Далее мы увидим, что у ассирийских колдунов была очень распространена практика порчи и что изображение лица, которое требовалось околдовать, часто пряталось в стене или под плитами мостовой. Возможно, именно по ассоциации с этим приемом колдуна часто называли sahiru, от глагола saharu, который, в формах usaksad и ustaksad, означает «окружать стеной», «прятать». Что касается слова пашишту, то оно определенно означает собственно колдунью, которая готовит мази. (napsaltu).

Ассирийцы приписывали колдовские способности скорее женщинам, нежели мужчинам, и, как кажется, они верили, что ведьмы многочисленнее и могущественнее колдунов. Большая часть заклинаний направлена против ведьм, а когда рядом с ними появляются колдуны, то лишь мимоходом, чтобы вскоре снова уйти в тень. Так, в первом заклинании из серии Маклу читаем: «Я сделал изображение моего колдуна и моей колдуньи» ^[185]. Однако все последующее посвящено исключительно ведьме: «Гибельно заклинание колдуньи; да вернутся ее слова в ее рот, да будет вырван ее язык, и пр.». Этот предрассудок характерен не только для ассирийцев. Все средневековье верило, что женщина более пригодна для колдовства, чем мужчина, и для ученых мужей не составило труда найти объяснение этому «факту». «Каждого,— говорит Ваир ^[186],— кто обладает вспыльчивой и похотливой душой, кто моментально раздражается, обычно называют чародеем. .. И поэтому мы видим больше колдуний и чародеек среди женщин, чем среди мужчин: ибо они настолько безудержны в своей ярости и алчности, что не способны ни отступить, ни как-то управлять собой; что приводит к тому, что при первом и малейшем случае, который предоставляется, они кипят гневом и пронзают пылающим и бешеным взглядом того, кого хотят заколдовать». Родерик а Кастро ^[187] предлагает менее изощренное объяснение, и, возможно, оно ближе к тому, которое дал бы ассириец. «Если кто-либо спросит этих людей, почему многие из женщин колдуют, они отвечают, это потому, что месячные легко обретают гибельное свойство. Если же спросить их, почему среди женщин есть старухи, которые колдуют еще больше, они говорят, это потому, что их месячные еще быстрее превращаются в яд по причине возраста и отсутствия теплоты и что месячное очищение, изжитое и ставшее ядовитым, разливается внутри всего тела и насыщает духов, главным образом тех, которые испускаются из глаз; что эти духи оскверняют воздух и поражают колдовством детей и слабых людей». Нигде больше женщина не считалась существом столь нечистым и зловредным, слабым и скверным, заслуживающим одновременно презрения и боязни, как на Востоке. Колдовство же — дело нечистое ^[188]. Колдунья называется qadistu, istaritu ^[189], «блудница», и жертва ее чар упрекает ее за то, что ее осквернили ^[190]. Действительно, следует отметить, что в Ассирии, как, впрочем, и во многих других местах, женщина в значительно большей степени, нежели мужчина, была подвержена нервным срывам, что издревле объясняли одержимостью, и как следствие, женщине приписывали способность вступать в сексуальную связь с духами, что естественным образом, по мнению ассирийцев способствовало постижению секретов магии. Однако добрых фей Ассирия, похоже, не знала, а практики гадания, столь полезные, были, по-видимому, отданы в ведение одних мужчин. Следовательно, та роль в колдовстве, которая приписывалась ассирийской женщине, была в значительной мере следствием нечистоты, которая относилась за счет ее пола и ее презираемого положения в обществе ^[191].