Война в XXI веке - читать онлайн книгу. Автор: Арсений Куманьков cтр.№ 57

Можно выделить сразу несколько преимуществ, которые отличают современную войну, ведущуюся при помощи автономных боевых систем, и которые свидетельствуют об особом моральном преимуществе применения дронов по сравнению с конвенциональными видами оружия.

Во-первых, нередко война признавалась ужасной тяготой, которая ложилась на людей, но, с другой стороны, она считалась необходимой для продолжения развития цивилизации, поскольку она оживляет политическую жизнь, приободряет «душу наций», а кроме того, способствует прогрессу – многие научные достижения связаны со стоявшей перед человеком необходимостью решить военные задачи. Соответственно, этот аргумент может развиваться дальше таким образом, что война хотя и ужасна, но всё же необходима. А вследствие технологического роста, при постоянном совершенствовании средств нападения и обороны и появлении новых видов оружия, со временем мы должны прийти к такому состоянию, когда человек перестанет серьёзно страдать от войны или даже совсем будет исключён аспект, связанный с убийством людей, так как воевать будут машины. Дроны в буквальном смысле свидетельствуют об объективной возможности реализации этого сценария.

Во-вторых, дроны позволяют реализовать идеал войны как таргетированного (направленного) убийства (targeted killing). В идее таргетированного убийства легко угадывается абсолютизация принципа различения: убийству подлежат не все комбатанты, но только те, кто действительно «заслуживает» этого или чьё убийство целесообразно с военной точки зрения – например, командиры подразделений; стратеги, принимающие решение о проведении боевых операций; лидеры вооружённых отрядов. Значит, нужно вести войну так, чтобы гибли на ней только эти, законные цели. В результате таргетированного убийства удаётся исключить массовых и случайных жертв. И как отмечает Майкл Уолцер, применение дронов как нельзя лучше реализует задачу таргетированного убийства, поскольку само представление о том, как они должны быть использованы, прямо противоположно практике ненацеленого убийства.

В-третьих, применение боевых дронов обладает мощным психологическим эффектом. Беспилотный летательный аппарат наносит удар внезапно, его жертвы часто не успевают понять, что они подверглись атаке. А после нападения дрон исчезает, не дав возможности нанести ответный удар по нему, а его оператор находится за сотни или тысячи километров. Всё это должно деморализовать противника, заставить его постоянно чувствовать себя в опасности, даже в тот момент, когда он не находится непосредственно на линии фронта. Как это сформулировал Уолцер: «…наши враги уязвимы более, чем когда-либо, и мы можем добраться до них без какого-либо риска для наших собственных солдат» ^[411].

В-четвёртых, традиционно восприятие солдата сводилось к тому, что он по роду своей профессии наделяется особым статусом. Ему дозволено носить и использовать оружие, но он же обязан рисковать своей жизнью во имя своего политического сообщества. На это, в частности, указывает концепция морального равенства комбатантов. Принятие на вооружение роботизированных систем позволяет избежать риска для жизни пилотов или солдат, которым раньше приходилось принимать непосредственное участие в атаках на вражеские позиции или спецоперациях по уничтожению террористов. Дрон превращает своего оператора из солдата в офисного работника или «desk jockey warrior» (букв. – воин рабочего стола; в данном случае – аналогия с диск-жокеем), как его называет австралийский философ Роберт Спэрроу.

В-пятых, беспилотные летательные аппараты многофункциональны, они собирают больше информации, поэтому снижается потребность в живой силе для ведения полевой службы. Дроны могут и наблюдать, и нацелено нападать, причём с большей точностью. Они рассеивают туман войны, что облегчает планирование, координирование и проведение операций.

В-шестых, перед большинством современных государств стоит задача научить солдат соблюдению и применению норм морали. Это долгий процесс воспитания навыков автономного суждения и выработки морального чувства. Но даже хорошо обученный военной этике солдат сталкивается с проблемой практического применения своих знаний. Часто принятие морального решения требует всестороннего и взвешенного анализа ситуации, сопоставления разных обстоятельств, после чего можно сделать вывод о том, какое именно действие следует совершить. В реальной боевой обстановке такого времени у солдат может попросту не быть – действовать необходимо быстро. Очевидно, что компьютерный алгоритм справится с подобной аналитической работой гораздо удачнее и точнее.

Можно также ожидать, что автономные боевые системы способны обучиться большей дисциплинированности и разборчивости в выборе своих целей. Особенно значимо это для действия в условиях новых войн, которые зачастую ведутся в городской или сельской местности, где гражданское население остаётся в своих домах. Для новых войн характерна также высокая степень асимметрии, т. е. в них участвуют нерегулярные армии, бойцы которых не носят униформу. Солдатам порой почти невозможно опознать своего противника и отличить его от местного жителя, женщины или ребёнка. Робот мог бы делать это распознавание точнее и опять же принимать решение быстрее, что помимо прочего обеспечит и снижение потерь среди гражданских лиц.

В-седьмых, стоит указать на ещё одну отличительную особенность роботизированных систем, отчасти дополняющую предыдущий пункт. Роботы не обладают психикой, подобной человеческой. Если моральные принципы, согласно которым должно вести войну, загрузить в виде программы в автономную боевую систему, машина будет действовать в соответствии с заданными таким образом лимитами дозволенного. То есть получится сделать поведение робота соотнесённым с нормами военной этики. При этом выполнение роботом обязательств, налагаемых моралью, не будет сопряжено с психологическим давлением, которое может испытывать живой солдат. Автоматическая система не будет столь эмоционально реагировать на ужасы войны, она не получит душевных травм и, соответственно, всегда будет действовать однозначно и предсказуемо в рамках прописанной логики поведения, в то время как человек действует зачастую под влиянием эмоций. Например, если робот распознает, что его сослуживца-робота подобьют, то вряд ли он впадёт в оцепенение или начнёт с большей жестокостью атаковать противника, игнорируя моральные и правовые нормы ведения боя. Робота нельзя спровоцировать на расстрел гражданского населения и разрушение их жилищ и уничтожение собственности. Помимо этого робот способен точнее выполнить приказ, поскольку ему не нужно тратить время на размышления о том, какое действие предпринять – спасать своего раненого или умирающего товарища, в панике бежать с поля боя или продолжить выполнение боевой задачи.

В-восьмых, роботизированные системы в несколько десятков раз дешевле пилотируемых боевых машин. Так, например, разведывательно-ударный дрон MQ-9 Reaper стоит около 6,5 млн долл., а час его работы оценивается в 3 тыс. долл. Истребитель-бомбардировщик Локхид-Мартин F-35 стоит 91 млн долл., и час его эксплуатации обходится в 16,5 тыс. долл. ^[412]