Высшая степень обиды - читать онлайн книгу. Автор: Тамара Шатохина cтр.№ 13

В коробочке оказалась небольшая подвеска – золотой якорек и условно прибитое к нему золотым же гвоздиком платиновое, скорее всего, сердечко. Смысловое наполнение, которое хотели вложить в форму этого украшения? В голову приходило только одно – заякоренное сердце.

Бросить якорь – так говорят не только моряки, и оно не всегда означает бросить в воду тяжелую железяку на цепи или веревке. Часто это просто образное выражение, которое означает, что человек окончательно пришел к какому-то решению, определился с ним, остановился на пути выбора. А в сочетании с сердечком… Начинать паниковать опять?

К подвеске прилагалась сложенная много раз записка: «Уверен, Зоя – вы бы не приняли это на память. А сейчас вам просто некуда деваться, будете меня вспоминать».

Вот прохиндей… чуть ли не с восхищением думала я, рассматривая подарок. И, кажется, в записке есть самая капелька юмора. Значит, все не так плохо?

– Проходим на посадку…

Я оглянулась вокруг. Мне широко улыбался какой-то мальчик и его мама. Оказалось, что я тоже им улыбалась. Поправив на плечах свою «ручную кладь», я присоединилась к группе, что собиралась перед турникетом. Здание аэропорта в Мурмашах было слишком современным для севера, как на мой взгляд. Хотелось бы меньше стекла и открытого пространства в зале или хотя бы растений, а так… было не совсем уютно и хотелось скорее покинуть это место. Или это рулило настроение? Одно здесь точно было хорошо – тепло.

Тошнота вернулась на взлете, и меня вырвало в пакет. Сходив в туалет и прополоскав рот, я выпила таблетку но-шпы и когда боль под ребрами утихла, незаметно уснула. Последняя мысль была о том, что все к лучшему – кому я вообще нужна с таким своим здоровьем? Не зря говорят – муж любит жену здоровую, а… что-то там про сестру еще…

Из Пулкова я могла бы проехать прямо к Военно-медицинской академии и вызвонить мальчишек, но не стала этого делать, как ни тянуло меня туда. Пусть это будет чуть-чуть… потом, когда внутри немного уляжется.

С отцом, со времени их с мамой развода, я не поддерживала никаких отношений. У него другая женщина, и полгода назад мы с ним практически прекратили общение. Он звонил пару раз, мялся… а я ответила резко. Наверное, это было не очень правильно – меня он не бросал, всегда любил и помогал, да и со здоровьем у него проблемы. Но если бы оно ухудшилось, об этом сразу сообщила бы его сестра. Я никогда не просила ее об этом, но она обязательно вывалила бы на меня негатив любого плана. Только за этим всегда и звонила.

Ехать на поезде не хотелось, мы всегда мотались в Новую Рузу и обратно на машине или автобусе – дорога шла через леса… почти на каждом шагу встречались предупредительные баннеры и картинки с нарисованными лосями, перебегающими дорогу. Я даже умудрялась находить взглядом грибы на опушке, если скорость была небольшой. Автобус был привычнее и роднее, ну и чуть дешевле, хотя это и не причина. Так что – автовокзал.

Уже устроившись внутри автобуса, я внимательно прислушалась к себе. Немного устала, голова пока не болит, настроение… не так плохо, как могло бы. Андрей со своей помощью, поцелуем и подарком… душу согрел, что ли? Но сейчас я уже почти не думала об этом. Мысли о нем потихоньку уходили куда-то в глубину, а если и возвращались, то мимолетно, напоминая солнечный зайчик, прыгающий по лицу. Или прохладный ветерок на влажной коже в жару. Тихая и теплая, без восторгов и надрыва, но просто гигантская по своей величине благодарность – это было все, что я чувствовала к Андрею Зарубину. Пока видела – переживала за него, сейчас же это казалось глупым. Каждый отвечает за себя сам. И в его двадцать семь он уже мужчина, а не мальчик. Справится. Я же как-то справляюсь?

Прибыв в Новую Рузу, я набрала Ромке. Сейчас был вечер и они оба уже должны быть свободны от учебы. Я всегда звонила сначала ему – этот мой сын был умным мальчиком, жизнерадостным и активным, но немного… легкомысленным и чуть поверхностным. Ничего страшного в этом не было – немного подрастет, наберется опыта, чуть поумнеет…

Зато ему будет легче жить, чем Сереже, потому что Роман почти все воспринимает на позитиве. Нет, не жизнерадостный дурачок, а человек, который до последнего не думает о плохом – просто не хочет. Когда-нибудь жизнь заставит, и он будет вынужден… но пускай уж лучше позже.

– Ма-а-а? Ух ты, привет! Все хорошо?

– Да, Ромка, все норм. Я уже почти добралась. Стою сейчас возле «Солнышка». Стою и думаю – поужинать тут по старой памяти или сразу катить чемодан к бабушке?

– Ничего себе! Бери такси, там же переться…

– Действительно… – пробормотала я. Огородами чемодан не покатишь, а в обход по асфальту и правда далековато будет.

– Ма-а-а, ладно… я даю Серого.

Ну, как всегда – разговор мы закончим с Сережей. И мне кажется, что когда придет время выбирать специализацию, то лучше бы ему пойти в психиатрию.

Несмотря на то, что внешне мальчишки были очень похожи, это были совершенно разные люди. Сережа всегда очень тонко чувствовал. Казалось, что еще в детстве у него внутри завелся специальный приборчик, который указывал когда нужно подойти и положить ладошку на щеку маме или папе, или взять их за палец, чтобы успокоить или просто порадовать. А потом, когда он подрос – вовремя спросить о чем-то, отвлекая от неприятностей, помочь в какой-то мелочи, просто улыбнуться… Такой чуткий и понимающий ребенок, просто на удивление – ему нужно было родиться девочкой. Но девочку я все равно бы очень хотела, очень...

– Мама? Это уже я.

– Сережка! Как там учеба, вам нравится?

– Мам, – засмеялся он, – ну какая учеба? Пока одна муштра.

– Ну… и папа, и дядя Паша предупреждали, что так будет, – пожала я плечами, оглядываясь в поисках такси. Господи… лето же вокруг – тепло, зелень, даже золотой осенью здесь еще не пахнет.

– Сережа, я спокойно добралась, почти не устала. Только дико немного – тут еще лето. И погода, наверное, как и у вас – чудо.

– Мам…? – чутко уловил он мое немного нарочитое оживление. Вздохнула… Переигрываю, наверное.

– Уже все нормально, не переживай. Давление в норме, я успокоилась. А… экипаж в море.

– Я знаю. Пытался дозвониться. До дядь Паши смог.

– Да… А я сюда с вещами. Вы там не переживайте только. Даже старенькая бабушка и то справилась.

– Ага… старенькая. Ты… ладно – потом поделишься впечатлениями. Ты уже видишь там такси, мам?

– Да, иду к нему. Пока, Сережка. Жми руку брату.

– Мам! Пацаны тут просили твой телефон.

– Какие? И зачем? – кивнула я таксисту, и он пошел к багажнику – открывать его и укладывать мои вещи.

– Решили, ты наша сестра. Слышишь, мам?

– Смущаюсь, сыночка. Краснею. Привет им! Орлы!

– Пока, мам. Найди время приехать в октябре. Я узнаю про увольнения. Смотаемся на весь день в Александрию... втроем.

– Невозможно отказаться, – тепло улыбалась я таксисту, усаживаясь в машину, – все, я поехала. Пока!