«А, что, Грызли, может, и нам пора. Чем мы хуже бобров? Установим дипломатические отношения и вольемся в Атвианский союз.»
«Не время еще. Может, лет через двадцать. Не готово пока человечество узнать про нас.»
«Все ты талдычишь: не время, не время. А когда время-то, Грызли? Детеныши вон подрастают. Скоро совсем большими станут. Хочешь, чтобы, как и мы, они от всех разумных тварей прятались.»
— Бояться, на мой взгляд, вам нечего, — сказал священник.
«Мы способны общаться только мысленно, а среди людей этим даром обладают далеко не все. Увидев нас, двуногие захотят всех нас поубивать, не разбираясь, друзья мы или враги. Такое уже случалось.»
— Атвианский союз предоставит вам официального переводчика.
«Ну, не знаю, не знаю… Так ты говоришь, что нас примут как равных?»
Конечно же, реальность несколько отличалась от своего идеального образа, и Рой Дигр это прекрасно знал. Разумеется, на разумных мышей никто не станет показывать пальцем, но и играть сколько-нибудь заметную роль в Союзе они вряд ли будут.
«Пожалуй, отче, я приму твое предложение, — услышал киллмен, — мое племя предстанет перед людьми. Но сообщи о нас немедленно, пока я не передумал».
— Я не могу этого сделать, — вздохнул священник, — наши мысли наверняка прослушиваются. Каждое мое слово станет немедленно известно приспешникам Нечистого, как только я установлю контакт.
«А тайные способы, — не унимался Грызли. — Разве у тебя нет тайного способа, чтобы передать важные сведения? Даже мое племя к ним время от времени прибегает. А магия, о которой ты так красноречиво говорил? Или все твои слова были лишь пустым звуком?»
В другое время и в другом месте Дигр десять раз подумал бы, прежде чем выйти на связь. Уж очень торопился Грызли, чересчур нетерпеливо подталкивал его к ментальному контакту. Уж слишком подозрительно появление племени разумных мышей в этом темном подземелье. Но сейчас священник последовал докучливому совету.
Словно подчиняясь приказу, он закрыл глаза и сосредоточился. Перед внутренним взором поплыли причудливые геометрические фигуры, быстро сменяющие одна другую. Круги, треугольники, спирали… Наконец, из симфонии линий выделилась одна — огненно-красная, заплетенная в причудливую петлю. Линия медленно набухала, разрасталась, приобретала объем.
Наконец, она превратилась в артерию — и Дигр ощутил, как по этой артерии пульсирует мысль. Конечно, сам по себе закрытый канал не имел какого-либо материального воплощения; образ, представший перед киллменом, был лишь порождением его собственного сознания. Кто-то другой вместо артерии мог узреть бездонную пропасть, или летящую стрелу, или что-то другое, предложенное сознанием. Но Рой, изучавший медицину в стенах Аббатства, увидел то, что увидел.
— Зачем ты потревожил нас, сын мой? — услышал священник. — Ты хочешь нам что-то сообщить?»
Несомненно, это был голос аббата Демеро, но что-то в нем настораживало. Рой ощутил легкое беспокойство. Однако не придал ему значения — при дальнем мысленном разговоре активизировались самые потаенные уголки мозга, что зачастую влекло за собой непривычные ощущения…
«У меня две новости, одна хорошая, а другая, как водится, плохая. О чем сказать сначала?»
«Как водится, о хорошем.»
«Что ж, в таком случае, должен вам сообщить, что я обнаружил новую разумную расу.»
«О, это прекрасно, сын мой. Но что это за раса?»
«Они считают себя потомками древних мышей и обладают редким телепатическим даром. Кроме того, ваше преосвященство, они желают примкнуть к Атвианскому союзу.»
«И это прекрасно, сын мой. Полагаю, что здесь не будет никаких осложнений — в ближайшее время мы рассмотрим их прошение, и, я уверен, решение будет положительным.»
«Я склоняюсь пред вашей мудростью, Ваше преосвященство.»
«Ах, оставь, Рой, вечно ты преувеличиваешь… Ну, давай свою вторую новость, у меня есть еще и другие дела.»
«Боюсь, их придется отложить, — возразил священник. — Нагрокалис захвачен Темным Братством. Градоначальник куплен».
Несмотря на обескураживающую новость, Демеро, казалось, ничуть не удивился. Голос аббата даже не дрогнул:
«Но с тобою все в порядке, сын мой?»
«Увы, Ваше преосвященство, — вздохнул Дигр, — мне не удалось избежать пленения».
«Ну, что же, сын мой, что случилось, то случилось. Теперь твоей единственной задачей является одна — сохранение собственной жизни. Любой ценой, мой мальчик, запомни это.»
«Даже ценой предательства?!»
«Видишь ли, мой мужественный Рой, они все равно сломают тебя. Плоть слаба. Так не лучше ли покориться неизбежному…»
Нет, это не тот аббат Демеро, которого он знал. Тот, другой, сам обучал киллменов различным способам ухода из жизни, самый безболезненный из которых заключался в остановке деятельности мозга, а самый быстрый — в разрушении сердца. Тот, другой аббат предпочитал смерть предательству. Тот, другой…
«Странные речи вы ведете, Ваше преосвященство… Я скорее умру, чем превращусь в слугу Нечистого.»
Тон аббата мгновенно изменился. Куда делась благостность и мягкость — голос Демеро зазвенел, как арбалетная тетива:
«Ты должен выполнять приказы, киллмен, мои приказы. Забыл?! Может быть, ты думаешь, что я должен отчитываться перед тобой? Смири гордыню, священник!»
Внезапно резкая боль пронзила мозг Дигра, и голос аббата умолк. Вместо него раздалось уже знакомое щелканье:
«Ты удивляешь меня все больше и больше, — заявил Солайтер. — Неужели ты купился на такую простую уловку? Смотри, вот тот, кто говорил с тобой! Хорош, не правда ли?»
Пред внутренним взором Роя возникло злое, усталое лицо. Мертвенно бледное, оно вполне сошло бы за лицо мертвеца, если б не глаза, которые напоминали два раскаленных острия. Эти глаза сверлили Дигра и, казалось, пытались вытянуть его душу.
С’тана! Это был никто иной, как мастер Голубого Круга.
«Какой же я глупец, — пронеслось в голове священника. — Боже мой, какой глупец!».
Мастер услышал эту мысль и жутковато улыбнулся:
«Теперь ты понимаешь, Дигр, что не тебе меряться силами с Темным Братством. Твои возможности ничтожно малы по сравнению с нашей мощью. Прояви благоразумие — покорись судьбе. Все блага мира падут к твоим ногам…»
«Знаю, знаю, — усмехнулся киллмен, — реки золота, красавицы… Я все это уже слышал. Кстати, С’тана, если уж вы такие могущественные, то почему не придумали ничего умнее, чем парнокопытные мыши? Это было настолько глупо, что я чуть было не догадался».
«Именно потому, что это было глупо, — неприятно засмеялся С’тана, — ты и поверил, что имеешь дело с реальностью. Ложь должна быть чудовищной, чтобы в нее поверили. Полагаю, ты ожидал, что тебя будут потчевать разнообразными чудовищами, а тут…»