Вожди СССР - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 23

— Товарищи, которые думают, что можно руководить партией по-иному, можно изменить руководство, — предаются совершенно праздным и вредным мечтам. У товарища Сталина имеется в руках аппарат, и он может им действовать, двигать, передвигать и прочее.

Сталина критиковали за то, что он запретил публиковать статьи самой Надежды Константиновны Крупской, которая вступилась за своих друзей. Генсек ответил с трибуны партийного съезда:

— Теперь нас хотят запугать словом «запрещение». Но это пустяки, товарищи. Мы не либералы. И почему бы не запретить к печатанию статьи товарища Крупской, если этого требуют от нас интересы единства партии? А чем, собственно, отличается товарищ Крупская от всякого другого ответственного товарища? Не думаете ли вы, что интересы отдельных товарищей должны быть поставлены выше интересов партии и единства? Разве товарищам из оппозиции неизвестно, что для нас, большевиков, формальный демократизм — пустышка, а реальные интересы партии — всё?

Председатель Ленинградской губернской контрольной комиссии Иван Павлович Бакаев возмущался существующей в аппарате системой:

— Я не могу равнодушно отнестись и к тем нездоровым нравам, которые пытаются укоренить в нашей партии. Я имею в виду культ доносительства. На вопросы так называемого доносительства у меня есть определенные взгляды, но если это доносительство принимает такие формы, такой характер, когда друг своему другу задушевной мысли сказать не может, на что это похоже?

Его резко отчитал член секретариата Центральной контрольной комиссии Сергей Иванович Гусев:

— Я думаю, что товарищ Бакаев, которого я люблю и уважаю, впал в фальшь. Фальшивишь, ты, Бакаич, фальшивишь, поверь мне. Ленин нас когда-то учил, что каждый член партии должен быть членом ЧК, то есть смотреть и доносить. Я не предлагаю ввести у нас ЧК в партии. У нас есть ЦКК, у нас есть ЦК, но я думаю, что каждый член партии должен доносить. Если мы от чего-либо страдаем, то это не от доносительства, а от недоносительства.

Сергей Гусев умер в 1933 году, и его похоронили в Кремлевской стене. Его дочь Елизавету в декабре 1936 года посадили — как оппозиционерку. Ивана Бакаева к тому времени уже расстреляли.

Клавдия Ивановна Николаева, член оргбюро и заведующая отделом работниц ЦК партии, считала ненормальным, когда «двое поговорили по душам по вопросам жизни партии или вообще о политике, один обязательно напишет в ЦКК»:

— Загоняется внутрь недовольство, заставляют молчать и не обмениваться мнениями мыслящих членов партии, думающих о ее судьбах и о вопросах, с которыми нас сталкивает жизнь… Товарищ Гусев сегодня с этой трибуны сказал: что же, мы за доносы, такие доносы должны быть в партии, ибо каждый коммунист должен быть чекистом. Товарищи, что такое чекист? Чекист это есть орудие, которое направлено против врага, против классового врага, против буржуазии. Разве можно, товарищи, сравнивать то, что мы должны были быть чекистами в период гражданской войны, и в настоящее время?.. Доносы на партийных товарищей, доносы на тех, кто будет обмениваться по-товарищески мнением с тем или иным товарищем, это будет только разлагать нашу партию.

Представителей Ленинграда возмутило то, что руководители ЦК комсомола просто изгнали тех, кто не был с ними согласен. Секретарь ЦК комсомола Александр Иванович Мильчаков по-свойски ответил ленинградцам:

— Когда нам говорят: пятнадцать человек из ЦК выкинули, мы отвечаем: экие вы демократы! Товарищ Сталин говорил, что для нас формальный демократизм — пустышка; я осмелюсь это повторить. Для нас интересы партии и партийного влияния на движение, в котором три миллиона комсомольцев и пионеров, — всё.

«Накануне съезда, — рассказывал Александр Мильчаков, — когда комсомол и его актив играли немалую роль во внутрипартийной борьбе, Сталин особенно часто беседовал с нами, секретарями ЦК комсомола. Раз он пригласил первого секретаря ЦК РКСМ Николая Чаплина и меня к себе домой. В назначенный час мы стояли у дверей сталинской квартиры. Позвонили. Дверь открыла Аллилуева, пригласила войти, а сама ушла в другую половину квартиры.

Мы оказались в комнате, уставленной книжными полками. В глубине через раскрытую дверь виден кабинет, письменный стол, лампа. Сталин разговаривал по телефону. Он вышел к нам, поздоровался, пригласил сесть:

— И курите, не стесняйтесь.

Сталин решил в домашней обстановке, спокойно и неторопливо поговорить с нами о положении в партии. Он говорил об оппортунизме Зиновьева и Каменева, об их “штрейкбрехерстве” в октябре, брал с полки книги Ленина, зачитывал ленинские характеристики Зиновьева и Каменева. Останавливался на последних ошибках зиновьевцев, на их “вылазках” в ленинградской печати. Он едко высмеивал их отрыв от практики, от жизни, называя их интеллигентами, вельможами, ничего не смыслящими в деревенской жизни.

Далее Сталин раскритиковал Бухарина, снова привлекал ленинские оценки теоретических заблуждений Бухарина. “Досталось” Бухарину и за правый уклон, и за “всегдашнее трусливое примиренчество”, и за совпадение его взглядов с настроением Н. К. Крупской, “которая скатывается в объятия оппозиции”.

Казалось, секретарь партии учит уму-разуму молодых коммунистов, секретарей комсомола. Но Сталин не мог скрыть, да и не скрывал личной неприязни к названным лицам. Получалось, что лидеры оппозиции и “примиренцы к ним” — люди конченые, отпетые враги. Сталину заранее известно, что в лоно партии они не вернутся, вопрос их отсечения — лишь дело времени».

Поразил руководителей комсомола заключительный штрих в беседе. Сталин прошел в кабинет, взял со стола список членов и кандидатов ЦК:

— Абсолютное большинство в ЦК — за генеральную линию партии, оппозиционеров всех мастей — меньшинство. Есть еще незначительная кучка людей, представляющих «болото». Таким образом — все ясно. Оппозиционерам — крышка.

Когда Чаплин и Мильчаков собрались уходить, Сталин сказал:

— Я провожу.

Накинул на плечи меховую куртку, надел на голову шапку-ушанку и вышел с ними. Часовому показал книжечку члена президиума ЦИК СССР:

— Пропустите товарищей, они были у Сталина.

Чаплин и Мильчаков медленно шли к Дому Советов.

— Ну как, что скажешь?

— Все бы хорошо, да уж больно он злой…

— Да, их он ненавидит.

— Он для себя, как видно, давно решил вопрос об их судьбе, из ЦК их уберут… — А список цекистов с пометками: «за», «против», «болото»?.. Организатор он отменный, у него все подсчитано…

— Но Ильич не хотел, чтобы лидер партии обладал такими чертами характера, как грубость, нелояльность к товарищам…

— Он их давно не считает товарищами, он и нам внушает: это — враги, враги, враги…

Николая Чаплина расстреляли в 1938 году. Александра Мильчакова в том же году арестовали. Он отсидит шестнадцать лет…

Глава ведомства госбезопасности Дзержинский написал длинное прочувствованное письмо Сталину о Зиновьеве и Каменеве, которые «подняли борьбу за свою власть». Возмущался: «Удалось Зиновьеву предварительно, по-заговорщически, деморализовать всю официальную Ленинградскую организацию и привлечь Надежду Константиновну».