Троя: Пять тысяч лет реальности и мифа - читать онлайн книгу. Автор: Олег Ивик cтр.№ 29

Надо полагать, Ахиллес и Гектор были не худшими бегунами, чем Шлиман, и обежать Верхний город по периметру действительно не составляло труда. Другое дело, что стоявшие под холмом дома и заборы посада, скорее всего, затруднили бы такого рода состязание.

Стены города были усилены башнями, которые неоднократно упоминаются в «Илиаде». Сидящие на этих башнях старцы и женщины смотрели, как их сыновья и мужья сражаются на Троянской равнине. Гомер говорит и о двух воротах: Скейских и Дарданских. Но если первые упоминаются постоянно, то вторые — только трижды.

Археологи обнаружили в стенах Шестого города трое ворот: западные, южные и восточные. Южные оказались самыми широкими и хорошо укрепленными — именно их обычно стали отождествлять со Скейскими; Дарданскими же назвали восточные ворота. Анализируя текст «Илиады», исследователи склонялись к мысли, что Дарданские ворота были не более чем «маленьким черным ходом», который использовался лишь в особых случаях.

Впрочем, на некоторых реконструкциях южные ворота помечены как Дарданские. Некоторое время вопрос о том, какие ворота как назывались, оставался неразрешенным. С точки зрения авторов настоящей книги, единственным весомым аргументом в пользу того, чтобы называть Дарданскими южные, а не восточные ворота, можно было бы считать тот отрывок из Гомера, в котором Приам после гибели Гектора «рвался за ворота Дарданские выйти» и при этом кричал:

Где бы ни стояли ахейские корабли, в бухте Бесика или, как это раньше считалось, в Троянской бухте, выходить к ним через восточные ворота было бы странно — для этого гораздо больше подходят ворота западные или южные. Впрочем, обезумевший от горя старик мог стремиться к ближайшим воротам, которые попали в поле его зрения.

Но в конце концов археологи расставили точки над i — выяснилось, что в период VIi (VIIa по старой нумерации), то есть в дни Троянской войны, все ворота, кроме южных и небольшой калитки в северо-западной стене, были попросту заложены жителями. И значит, южные ворота и были теми самыми Скейскими, которые так часто упоминаются в «Илиаде».

Известно, что возле Скейских ворот стоял какой-то примечательный дуб. Вообще же с деревьями вокруг города дела обстояли неважно: Приам говорил, что дрова для погребального костра Гектора придется «возить издалека», с гор; правда, к тому времени под городом уже десять лет стояла многотысячная армия, нуждавшаяся в топливе.

Помимо собственно Илиона, Гомер часто упоминает «Пергам» ^[41], или «акрополь», лежавший в центре города, в самой высокой его части. Там находился царский дворец. Там же стояли храм Аполлона и храм Афины со статуей сидящей богини. В храме Афины, вероятно, хранился и знаменитый Палладий. Жрицей здесь была некая «прелестная видом Феано, дочь Киссея, жена Антенора, смирителя коней». В Пергаме проходили народные собрания. Гомер сообщает:

Слово «акрополь», употребляемое Гомером, предполагает, что эта территория была защищена какими-то стенами. А поскольку Троя, с точки зрения Гомера, состояла только из Верхнего города, это значит, что внутри Верхнего города стояли еще одни стены, окружавшие царскую резиденцию и храмы, — нечто подобное мы видели, например, в Трое-II.

Шлиман, со слов Гомера, пишет: «В Трое был акрополь, именовавшийся „Пергамом“ (η Περγαμος), который стоял выше, чем остальной город, и имел эпитет ιερη („священный“) и ακρη („высочайший“)». Напомним, что в представлении Шлимана «остальной город» — это лишь Верхний город; Нижний был обнаружен экспедицией Корфманна в конце XX века.

И тем не менее что такое Пергам, не совсем понятно. Из текста поэмы иногда следует, что Пергам стоит внутри Верхнего города, но порой нельзя отделаться от ощущения, что Пергам — это вся троянская крепость. Например, Пергам называется у Гомера «высочайшим», но на сравнительно плоском плато Гиссарлыка нет никаких высот; единственная высота здесь — это сам холм, возвышающийся над Троянской равниной.

Кассандра, живущая в доме Приама, то есть в Пергаме, на рассвете «взошла на Пергам», ожидая возвращения отца, и увидела его, подъезжающего к воротам города. Шлиман, еще не знавший о существовании посада и, вслед за Гомером, отождествлявший Трою с городом, в котором «всходить» было некуда, поскольку он и так стоял на холме, пытается объяснить это противоречие. Он пишет: «В воображении поэта холм Пергама, видимо, образовывал склон; ибо Кассандра — возможно выходя из дома Приама, который сам находился на акрополе, — все еще поднимается по склону». Однако говорить о «воображении» Гомера здесь неуместно — топографию Троады он прекрасно знал и описывал очень точно.

Выбор Аполлона, который «воссел… на высотах Пергама», чтобы следить за ходом сражения, тоже не вполне понятен, если под Пергамом иметь в виду верхнюю часть холма. Оттуда следить за событиями, происходившими на Троянской равнине, было неудобно, а скорее всего, и невозможно — обзору помешала бы построенная богами крепостная стена, имевшая высоту более десяти метров. Недаром троянские старцы наблюдали ход военных действий, сидя на крепостной башне.

Но в таком случае возникает законный вопрос: почему Гомер все-таки говорит о Пергаме как о верхней части города? Авторы настоящей книги рискуют предложить следующее объяснение.

Предшественники Гомера, слагавшие первые эпические песни о только что отгремевшей Троянской войне и знакомые с реальной планировкой современного им Илиона, под Илионом, надо полагать, имели в виду то же, что и мы сегодня, — совокупность Нижнего и Верхнего города. Верхний город они считали, как положено, акрополем, его же они называли и именем собственным: Пергам. При этом они подчеркивали высоту Пергама, имея в виду как то, что он лежит на холме, так и то, что крепость имеет высокие стены. Но по прошествии четырех с лишним веков, ко времени Гомера, Нижний город окончательно пришел в запустение, его дома и скромные укрепления рассыпались, и лишь руины Верхнего города высились над равниной. Гомер был прекрасно знаком с топографией современной ему Троады, поэтому для него Илион — это только город на холме. Но поскольку в эпических песнях, на которые опирался автор «Илиады», упоминался стоящий внутри Илиона акрополь, он появился и в поэме; при этом расположение, архитектура и функции его оказались несколько невнятными.

Все более или менее становится на место, если принять, что Пергам — это не крепость внутри крепости, а основная и единственная крепость на Гиссарлыке — то, что мы сегодня называем Верхним городом, или акрополем. Если внимательно перечитать «Илиаду» с этой точки зрения, то противоречий в тексте почти не будет. В таком случае становится понятно, почему Пергам называется «высочайшим». А «взойти» на его «высоты» не обязательно означает оказаться в самой высокой точке города — резоннее думать, что это означает подняться на крепостные стены. И Кассандра, не поднимаясь ни на вершину холма (за отсутствием этой вершины), ни в Пергам (потому что она и так в нем жила), попросту взошла на оборонительную стену. Там же, на стене или на башне, «воссел» и Аполлон, оказавшийся таким образом «на высотах Пергама», не роняя своего божественного достоинства и имея прекрасный обзор.