– Она пока есть, – не согласилась девушка.
– Ты хотела сказать, её тело.
Нонна кивнула:
– И о нём нужно позаботиться.
– Я найму фирму.
– Её нужно опознать.
– Её уже опознали.
– Кто?
– Неважно. Лучше скажи, откуда ты узнала о гибели Сони?
– В местных новостях передавали.
– И ты ничего не сказала мне.
– Я не смогла, – проговорила она голосом, полным раскаяния.
– Не кори себя, – он осторожно дотронулся до плеча девушки, – я бы тоже, скорее всего, на твоём месте не смог бы.
– Не надо меня утешать.
– Я и не утешаю. Просто говорю так, как есть.
– Полиции не понравится, что вы вместо того, чтобы ехать домой или к ним, приехали сюда.
– Это их дело, – буркнул Данила, – и давай не будем об этом говорить.
– Говорить об этом придётся ещё очень долго, – снова вздохнула девушка.
– Нонна, я же просил тебя!
– Полиция, скорее всего, узнает, что вы последнее время не слишком-то ладили с Соней, – продолжила она, не обращая внимания на его слова.
– У меня алиби! – отрезал он.
– У вас деньги… – возразила она.
– Что ты хочешь этим сказать? – удивился Данила.
– Полиция может подумать, что вы могли нанять кого-то.
– Нонна, – возмутился он, – опомнись! Что ты такое говоришь?! – В его голосе зазвучало негодование.
– Я не сказала, что так думаю я. Но полиция! Они ведь не знают вас так хорошо, как я.
– Но я надеюсь, что у них хватит мозгов не совершать глупости, – всё ещё сердясь, проговорил он.
– Пока глупости совершаете вы, – не отступала девушка.
– Яйца курицу не учат! – вырвалось у него невольно.
– Что вы хотите этим сказать? – удивилась девушка.
– То, что я в два раза старше тебя!
– Но это совсем не значит, что ты в два раза умнее меня, – проговорила она, нисколько не смущаясь.
Данила вместо того, чтобы ещё больше разгневаться, неожиданно расхохотался.
– Да, самоуверенности тебе не занимать! И в кого ты такая уродилась.
– В маму с папой, наверное, – пожала она плечами и спросила: – Ты поел?
– Да, спасибо. Сейчас вот ещё чай допью.
– Пожалуйста. Допивай. И поезжай домой.
– Ты что, гонишь меня? – спросил он.
Она ничуть не смутилась под его прямым взглядом и произнесла твёрдо:
– Считай, что так. – Потом через паузу добавила, точно хотела смягчить удар: – Для твоего же блага.
– Хорошо. Возможно, ты права. Я сейчас уеду. Но когда мы увидимся снова?
– Давай прежде созвонимся и тогда, судя по обстоятельствам, которые могут меняться не то что ежедневно, а ежечасно, решим.
– Хорошо, – попытался он улыбнуться как можно добродушнее, – уговорила.
Он поднялся из-за стола, отнёс посуду в раковину и принялся мыть её.
– Оставь, – попросила она, – я сама вымою.
– Нет уж, – решил он настоять на своём, – хоть это-то дело я завершу.
Она встала, сняла с гвоздика полотенце, взяла из его рук чистую тарелку и стала вытирать её.
– Ну ладно, – сказал он, домыв чайное блюдце, – коли ты гонишь меня, я ухожу.
Она ничего не ответила. Вышла следом за ним в прихожую, подождала, пока он оденется, разрешила чмокнуть себя в щёку. А когда он уже открыл дверь, воскликнула:
– Данила Ильич!
Он обернулся:
– Что?
Она бросилась к нему на грудь и прошептала:
– Данила Ильич, я боюсь.
– Ну что ты, моя маленькая девочка, – растроганно проговорил он и чмокнул её в макушку, – всё будет хорошо, вот увидишь.
Она подняла свои бархатистые карие глаза и спросила:
– Вам ведь жалко Соню?
– Конечно, жалко, – ответил он, не задумываясь над тем, жаль ему жену на самом деле или нет. Главное, успокоить Нонну.
Его ответ достиг цели, она действительно успокоилась и сказала уже ровным голосом:
– Ладно, идите. И простите меня за минутную слабость.
Данила молча кивнул, а про себя подумал: «Если бы ты знала, моя девочка, как я люблю эти твои минутные слабости. А то вся закованная, как витязь в железо, и не знаешь, с какой стороны к тебе подступиться».
Нонна ещё несколько мгновений постояла у двери, вслушиваясь в шаги сбегающего по лестнице Данилы. И тут зазвонил телефон, стоявший в прихожей. Нонна протянула руку и сняла трубку. Она послушала то, что сказал ей позвонивший, и ответила на его мягкий укор:
– Извини меня, я не могла тебе позвонить в то время, на которое мы договаривались. Ко мне приходил Данила. А звонить при нём я тебе не хотела.
Голос в трубке спросил:
– Почему?
Нонна ничего не ответила.
– Ты не рассказала ему о нас?
– Нет.
– Почему? Ты же обещала.
– Ему сейчас не до нас. У человека убили жену.
– У Сафронкова убили жену?
– А разве ты не знал об этом?
– Шутишь? Откуда?
– В новостях передавали.
– Ты же знаешь, я не смотрю новости. И потом, я не знаю, кто его жена.
– Там фамилию называли.
– Мне это неинтересно.
– Нельзя быть таким бессердечным! – вырвалось у неё.
– Нонна! Ты удивляешь меня! Я не знаю твоего Сафронкова! И тем более я не знал его жену!
– Всё равно.
– Что всё равно? Каждый день погибает множество людей. Ты слышишь об их кончине. И что, над каждым рыдаешь?
– Нет, – вынуждена была признать она.
– Ну вот видишь.
– Ты, конечно, прав, но я‐то знаю Данилу со своего рождения, и мне важно всё, что с ним происходит. Да и Соню я знала, хоть и шапочно. Тем не менее мне очень жаль её. Она совсем молодая.
– А как её убили?
– Удушили в салоне красоты.
– Ты не шутишь?
– Разве такими вещами шутят?
– Нет, но странно это слышать. Никогда не думал, что в салонах красоты убивают.
– Как видишь…
– Надеюсь, ты не ходишь в салоны красоты, – попытался пошутить он.
– Не хожу, – на полном серьёзе ответила она.