Особенности воспитания небожителей - читать онлайн книгу. Автор: Ива Лебедева cтр.№ 55

— Знаешь, — похоже, демона все же слегка проняло, — мне кажется, на сегодня хватит. Изучи то, что ты уже выковыряла из моих подданных. Нам пора отдыхать и ужина…

Тиньмо еще раз осмотрел живописные ошметки «подданных», размазанные по всей демонической столовой, и про ужин замолчал. А зря.

— Ну ладно… вскроем сначала то, что похоже на цисты, остальное потом, — согласилась я, тщательно заворачивая добычу в салфетку и пряча в карман. — Мне будут нужны еще трупы, желательно менее похожие на людей. Интересно же… А что там на ужин? Я проголодалась, кстати.

— Хм, — сказал крапчатый звездун и вдруг бесцеремонно подхватил меня на руки. Я пискнуть не успела, как почувствовала свой лисий хвост в его руках. — Пока мы идем в мои покои, тебе лучше быть в этом облике. Мне не нравится, как на тебя смотрят… все.

Я только тявкнула с досады. И тут же попыталась зубами достать дурацкий ошейник, который на меня-лису нацепили. Он явственно и не очень хорошо влиял на мои мозги, заглушая все, кроме маньячного желания исследователя-потрошителя. А еще у меня вдруг закружилась голова, и тело бессильно обвисло в руках повелителя. Это еще что за?..

— Хм… — Тиньмо задумчиво поднял мою расслабленную тушку на уровень собственных глаз, покачал ее из стороны в сторону и слегка нахмурился. — Кажется, глядя на твое поведение, я успел забыть, что передо мной всего лишь хрупкая человечка. Твоей ци недостаточно даже для такой мелочи… — И после этих слов в меня полилась лава. Ну, мне так показалось.

Стало так больно, что я взвыла страшным лисьим воем и что было сил вцепилась зубами в то, что первое подвернулось, — в руку наглого демона. Прокусила до крови, подавившись солоновато-перечным вкусом.

Его энергия жгла и грызла меня изнутри, коварно подбираясь по меридианам к устало пульсирующим средоточиям разноцветия и особенно настойчиво атакуя нежную зелень у меня в груди. Чувствуя, что еще немного — и все, я снова яростно взвыла и вместе с повелительской конечностью выплюнула излишки его неправильной энергии.

Разноцветный вихрь прошелся изнутри по телу, словно промывая его, растворил уже впитавшуюся демоническую энергию и… вместо того, чтобы выбросить ее вон… м-м-м… съел? Поглотил? Утянул куда-то вниз, в алые сполохи жажды жизни. Притаился там, тихо мерцая и согревая меня, словно маленький костер в ночи.

— М-да. М-да. М-да. Почему ты такая неправильная, вот скажи? — Кажется, кто-то неподдельно огорчился… — Что ты наделала? Теперь минимум несколько дней нельзя менять твой облик! Так и будешь лисой. Если я попробую превратить тебя насильно, ты просто умрешь, а я не хочу. Я еще не… просто не хочу, и все.

Меня аккуратно положили на что-то мягкое и накрыли чем-то теплым. Голос Тиньмо жужжал и жужжал над головой, постепенно уплывая в сонный туман.

— Я рассчитывал на приятную ночь в постели с новой женой, и что в итоге? Не могу же я заниматься весенними утехами с лисой. Которая меня еще и покусала. Нагло. — Человеческий облик демона снова изменился на мерцающе-звездный, и большая рука, похожая на небесный купол, накрыла мою голову. Но в этих движениях, так же как и в интонации, не было ничего угрожающего, потому я только зевнула, фырканьем выражая свое отношение к наглым поползновениям. — Может, мне спеть тебе колыбельную, лисичка? Я придумал ее для сына, но могу протестировать на тебе. Она про уничтожение мира…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Пожрать лучше дай, — поскольку из моего горла все равно вырывался лишь сердитый скрип, в выражениях я не стеснялась. — Потом. Утром…

Отчего-то вспомнились годы, когда работала три смены подряд без санитара, с одним водителем. Тогда на третьи сутки так же мир чуть звенел и казался сложенным из стеклянных кубиков: коснись неосторожно — и рассыпется. И так же все время хотелось не есть, а именно жрать.

В эмоциях и словах врачи скорой помощи в третью смену подряд себя не ограничивают.

— И сними уже этот долбаный ошейник! А то и тебя самого вскрою из одного исследовательского интереса…

Так тебе и надо, соблазнитель крапчатый. Хоть одно полезное дело вышло из твоих шуток с лисьим обликом: затащить в постель меня не получится. Еще несколько дней. Сам сказал.

А к тому моменту, как это станет возможно, я уже придумаю, как от тебя сбежать. Обязательно.

Потому что в постель я хочу ложиться только со своим недобитым горным лордом, а не с каким-то рогатым звездным небом… то есть демоном. Каким бы теплым и плюшевым он ни был.

— Пусть тебе приснятся самые… сладкие сны, — хмыкнули над головой.

А цисты все равно надо вскрыть… фр-р-р…

Юншен:

Я сидел и смотрел на завораживающую золотую сферу, обволакивающую фигуру прекрасного мужчины-заклинателя. Вернее, теперь уже, наверное, небожителя. Потому как вокруг обычной ци «воли» из золотого ядра успела собраться драгоценная ци «человеческой веры». А еще у того, кого я считал своим отцом, было развито второе ядро. То самое, на макушке головы, которое я даже примерно не понимал, как раскачать, — божественное начало.

Тяжело вздохнув, я уселся рядом в позу лотоса. Видя перед собой такую картину, я прекрасно понимал, что мой отец… не собирался возвращаться на пики. Потому что аура того, кто дал мне жизнь, четко символизировала скорое вознесение. По прошествии еще нескольких лун этот мужчина поднимется в царство богов, став одним из них. И я не мог его осуждать. Становление истинно бессмертным и вознесение в небесное царство — это именно то, для чего заклинатели, собственно, и культивируют. Высшая точка мастерства. Неудивительно, что отца уже не волновало то, что происходит с орденом. Богам нет дела до забот смертных…

Что я могу предложить сущности такого порядка? Как увлечь? О чем мне вообще с ним разговаривать?

Неожиданная злость окатила кипятком. О чем с ним разговаривать? О том, что прежде, чем возноситься, неплохо бы закончить свои дела на земле и выполнить, мать его, свои прямые обязанности.

Вознесение? Отлично. Вот только кое-кто, кажется, забыл краеугольный закон: чтобы взлететь, нужно сначала удостовериться, что тебя отпустили. А я не отпускал!

— Приветствую вас, достопочтенный отец. — Пусть я использовал вежливые формулировки, в моем голосе практически не было почтения и сыновнего благоговения. — Этот сын… приветствует родителя.