Морпех. Ледяной десант - читать онлайн книгу. Автор: Олег Таругин cтр.№ 16

Догнав самоходку, старлей взобрался на корму, используя в качестве упора для ноги свисающий буксировочный трос, и торопливо сгруппировался за низкой рубкой, чтобы свои ненароком не подстрелили. Вовремя, кстати: по броне с визгом щелкнула пуля, щеку ожгло то ли крошечной каплей свинца, то ли клочком латунной оболочки. Еще одна прошла над самой головой. Поторопиться бы, долго тут точно не просидишь. Да и вообще, обидно как-то от родной пули помирать.

Вытянув руку с гранатой, Алексеев несколько раз энергично стукнул по крышке левого люка, судя по количеству перископов, командирского: насколько помнил, пехота, что немецкая, что наша, именно так и подавала знак экипажу, долбя по броне прикладом или другой подходящей железякой. Выдернув чеку, залег, буквально вжимаясь в крышу МТО. Так чего, открывать будем? Или оглухели напрочь, мазуты фашистские?

Пару секунд ничего не происходило, затем крышка начала открываться… и Степан в сердцах выругался себе под нос: откидывалась она, как неожиданно выяснилось, назад, скрывая от него голову немецкого танкиста! Ну, что за люди, а?! Все-то у вас в Европе через задницу, причем в обоих смыслах, даже люки неправильные! Ладно, тогда по-другому: ухватившись свободной рукой за край, изо всех сил рванул крышку на себя. Не ожидавший подобного панцерман не успел отпустить скобу, по плечи высунувшись из рубки. Старлей без замаха ударил его гранатой в лицо и разжал пальцы, сдавленно выдохнув:

— Держи, братишка просил передать!

И, навалившись на створку, впихнул оглушенного фрица обратно в боевое отделение. Оттолкнувшись от брони, прокатился по крыше моторного отделения, перевалился, больно ударившись локтем, через запасной каток и спрыгнул, ухитрившись приземлиться на ноги. Торопливо залег, прикидывая, сдетонирует ли боекомплект — или подобное только в американских фильмах бывает? Ну и? Только не хватало, чтобы и эта не сработала, вот обидно-то будет…

Внутри самоходки гулко бумкнуло, с металлическим лязгом откинулась подброшенная ударной волной крышка люка, изнутри выметнулся клуб грязно-сизого дыма. Некоторое время бронемашина еще продолжала двигаться, затем рыскнула в сторону, судорожно дернулась — и остановилась окончательно, хоть двигатель и не заглох. Похоже, все. И никакой детонации, что характерно: Степан припомнил виденный в сети ролик времен «войны трех восьмерок», когда боец закидывал гранату в башню брошенного грузинского танка. Выглядело примерно так же: небольшой внутренний «бум», подскочившие люки — и все. Похоже, для взрыва боекомплекта «эфки» все-таки маловато. Так, а это еще чего?

Створки правого люка — то ли наводчика, то ли заряжающего — со второй попытки откинулись, и над крышей рубки показалась голова немецкого танкиста. Глаза закрыты, лицо обильно залито кровью — осколками посекло, нужно полагать. Поморщившись, Алексеев поднял автомат. ППШ протарахтел короткой очередью, и гитлеровец скрылся в боевом отделении, на сей раз окончательно и бесповоротно.

Откуда-то из дымной полутьмы вывернулся морской пехотинец, следом еще двое, и Степан едва успел опустить оружие. Его тоже заметили, в свою очередь отведя стволы. Подскочивший старшина эмоционально хлопнул по спине:

— Ну, ты и молоток, лейтенант, знатно танк завалил! Живые внутри еще есть?

— Сомневаюсь, — мотнул головой старший лейтенант.

— Ванька, проверь, — Левчук протянул товарищу знакомую РГ-33. — Как кинешь, мигом сигай оттудова, не ровен час снаряды все ж таки ахнут. Вперед, тарщ командир, за хату давайте. Подождем, пока наши подтянутся.

Оглянувшись, Степан заметил, как Аникеев взобрался на поверженную самоходку и, зачем-то резко стукнув гранатой о броню, закинул ее в боевое отделение. Торопливо спрыгнул, едва не упав, и бросился следом за товарищами. Спустя несколько секунд внутри негромко бухнуло… и изо всех люков выметнулся фонтан ревущего пламени. А еще секунд через десять — товарищи как раз успели укрыться за углом деревенского дома с оголившей ребра стропил крышей — за спиной раскатисто ударил мощный взрыв. Алексеев на миг высунулся из-за стены: штурмгешутц полыхала, выбрасывая сквозь вздыбившиеся, вывороченные бронелисты красно-черные огненные полотнища. Взрывающиеся пулеметные патроны весело тарахтели с частотой лопающегося в микроволновке попкорна, иногда внутри что-то гулко ухало, разметывая в стороны чадный бензиновый костер и подкидывая облака ярких искр. Вот так ни хрена ж себе…

— Видали, как я гадину спалил, а?! — возбужденно проорал контуженный еще прошлым взрывом Аникеев. И осекся, наткнувшись на ироничный взгляд старшины.

— Артштурм[1] товарищ старший лейтенант уничтожил, ты-то тут каким боком, Вань?

— Ну, дык… — стушевался боец. — У товарища командира она ж не загорелась, а у меня — вона как полыхнула!

— Левчук, кончай! — беззлобно и одновременно твердо буркнул Степан. — Самое время выяснять, у кого писюн толще… — заметив на лицах бойцов удивление, старлей осекся, мысленно матюгнувшись — снова за языком не уследил, твою мать!

— Эхм… короче, неважно это. Будем считать, самоходку мы с Ваней совместными усилиями героически уконтропупили. Я, так сказать, лишил хода, а боец — окончательно уничтожил.

Последняя фраза Аникееву, судя по всему, крайне понравилась — аж расцвел весь, не сдержав эмоций. Хотя, понятно: Степан когда-то читал, что за подбитый танк вроде бы денежная премия полагалась, причем достаточно немаленькая.

— И вообще, долго на одном месте торчим, вон остальные уже вперед побежали! За мной…

Дальнейший бой ничем особенным Алексееву не запомнился. Морские пехотинцы короткими (и не сказать, чтобы сильно скоординированными меж собой) рывками продвигались вперед, укрывались от вражеского огня и стреляли в ответ, выкуривали гранатами засевших в домах фашистов, медленно, но верно выдавливая противника к дальней околице. Два последних легких танка помогали, чем могли, однако особой поддержки от них после того, как десантники вошли в поселок, никто не ждал. Танк в населенном пункте вообще беззащитен, а уж легкий — и подавно. В конце концов, один «Стюарт» с первого выстрела сожгло замаскированное на одном из подворий ПТО, а второй, парой снарядов расправившись с обидчицей боевого товарища, дальше благоразумно не попер, оставшись позади и по мере сил прикрывая атакующих морпехов пушечно-пулеметным огнем.

Впрочем, серьезного сопротивления румыны, которых в Озерейке оказалось подавляющее большинство, не оказывали, а немцев, в основном сражавшихся на первой линии обороны, перебили еще в начале штурма. Тем более что вторые — в отличие, понятно, от первых, — в плен сдаваться не спешили, и воевали всерьез. Но, как бы там ни было, часам к восьми утра поселок был окончательно захвачен, а последние его защитники, коих насчитывалось никак не меньше сотни, — сдались.

Степан вышел из боя практически без потерь, разве что получил глубокую царапину на ребрах от шальной пули да ссадину на скуле, когда навстречу вывернулся здоровенный пехотинец с разряженной винтовкой в руках. От удара прикладом старлей ушел легко, будто на тренировке отразив автоматом выпад и выстрелив в упор, но в последний момент румын, уже заваливаясь, ухитрился его все-таки достать. Удар винтовкой вышел скользящим, хоть и заставил старшего лейтенанта на пару мгновений потерять координацию. Заметивший это Аникеев, решивший, что «товарищу командиру» грозит опасность, всадил в спину уже упавшему пехотинцу короткую очередь.