Игра в саботаж - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Лобусова cтр.№ 71

Как только Бурбовский вернулся в Запорожье, его тут же забрали в КГБ. А в квартире фотографа произвели обыск, забрали саму камеру, все снимки и негативы. И серьезно пригрозили, если очевидец происшедшего не будет молчать. Пригрозили настолько страшно, что Бурбовский больше не давал интервью и молчал о теракте долгие годы.

Нун собирал вещи. Оставаться у Фимы было небезопасно. Вот уже несколько дней Фима подозревал, что за домом следят. Он видел каких-то людей, которые крутились вокруг дома на улице, в телефонной трубке слышались постоянные щелчки. Это означало, что телефон прослушивают.

Фиме удалось связаться с одним своим родственником в Ленинграде. Анатолий должен был перебраться к нему. Уже были готовы фальшивые документы. План побега планировался такой.

Нун должен был выехать в Харьков, затем из Харькова — в Москву, а из Москвы — в Ленинград. Уже был куплен билет до Харькова, и вечером этого же дня Анатолий должен был сесть в поезд.

В Ленинграде родственник Фимы обещал помочь Анатолию обустроиться в городе, снова сменить документы и залечь на дно.

Отвезти на вокзал Нуна должен был знакомый Фимы — таксист, который умел держать язык за зубами. Анатолию очень не хотелось уезжать из Одессы, но он понимал, что другого выхода просто нет.

Ворча, Фима помогал Анатолию упаковывать чемодан. Он помог запастись всем необходимым, ведь странно бы выглядел человек без багажа. Когда Нун только приехал к Фиме, вещей у него совсем не было.

Сам Фима тоже собирался уехать ночью из города и залечь на дно. Оставаться здесь было опасно. Куда собирался ехать, он не говорил.

— КГБ решило ликвидировать мой бизнес, — горько вздыхал Фима. — Вот точно тебе говорю! Когда теперь еще выпускать будут… Вилами по воде писано! А меня решили прихлопнуть тапкой! Ну, посмотрим, может, все еще наверну.

Наконец вещи были упакованы. На часах было семь вечера. Раздался стук в дверь.

— Это таксист, — Фима пошел открывать. И вдруг послышался страшный грохот, затем — крик. Анатолий не успел ничего понять. Он так и застыл посреди комнаты с нелепо раскинутыми руками.

На него налетели, повалили лицом вниз. Щелкнули наручники.

— Служба госбезопасности! Все арестованы, — крикнул громкий голос. Затем Нуну придавили спину сапогом. — Лежать, сука!

Рывком подняли вверх. Первым из дома выводили Фиму. Он тихо скулил и не мог стереть кровь с разбитой щеки закованными в наручники руками. Улица слабо освещалась уличным фонарем, поэтому Анатолий мог разглядеть, что возле дома припаркованы два милицейских уазика и один легковой автомобиль возле которого стоят двое мужчин в штатском. Один развернулся к дому Фимы спиной, лица другого было не различить в темноте.

Нун вдруг почувствовал страх: на какое-то мгновение ему показалось, что возле дома стоит Печерский. Что этот человек теперь постоянно будет находиться с рядом с ним. Впрочем, на смену страху тут же пришло безразличие. Оно сменило и горечь, и отчаяние, которое все-таки было в первый момент. И даже страх. Ну и пусть Печерский. Какая теперь разница… Это рука судьбы, которая постоянно охотится за ним.

Последнее, что видел Анатолий перед тем, как его запихнули в вонючий милицейский уазик, было темное бархатное небо, усыпанное звездами. Небо со вкусом солоноватого запаха Куяльника. И звезды — мириады, целая россыпь сверкающих сокровищ. Звезды, которые то ли плакали, то ли смеялись над ним.

В тот день на работу Емельянов добрался только к обеду. С утра брали барыгу, за которым он так долго охотился, — слишком долго, по его меркам. В этот раз облава прошла удачно. Барыгу взяли прямо в ЦУМе в момент очередной продажи краденых вещей. Информатор сработал четко — барыга был взят с поличным. Емельянов потирал руки: теперь за продажу краденого ему светил срок гораздо больший, чем за сбыт наркотиков. Опер поздравлял себя изо всех сил!

День был пасмурный, поэтому в коридорах уголовного розыска горели все лампы. И была какая-то несвойственная беготня, суета. Все было не так, как всегда, это прямо витало в воздухе, и Емельянов сразу это почувствовал. Он тормознул одного опера из соседнего отдела:

— Что произошло-то? Чего хипиш?

— Ты разве новость не слышал? С утра тут начальство с ума сходит, — и, понизив голос, произнес: — Жовтый жену застрелил, а потом застрелился сам.

Емельянов застыл. Он не мог говорить. Да что тут было сказать? Так как Емельянов ничего не ответил, опер умчался прочь. Константин прошел мимо кабинета Жовтого. Там слышались незнакомые голоса. Потом он зашел в кабинет к своему другу Николаю.

— Когда Жовтый вечером домой вернулся, жены не было, — начал рассказывать тот, — ну, он и решил, что она пошла на очередные блядки. А она на самом деле у матери была.

— Ну конечно у матери! — фыркнул Константин, прекрасно знавший, что жена Жовтого сирота.

— Когда она явилась, он принялся палить из пистолета. Сначала в стену. Жена его в ванной заперлась. Жовтый за боевыми пулями пошел. Перезарядил пистолет. И принялся в дверь ванной палить. Ну, и одна из пуль прямиком попала ей в грудь. Он дверь выломал, как она затихла, и увидел, что жену застрелил. Тогда сунул пистолет себе в рот и…

Милицию на пальбу соседи вызвали. Когда опергруппа приехала, там уже два трупа. Оказывается, Жовтый все время с женой ругался, соседи показали.

— Оказывается, — пожал плечами Емельянов.

— Печально, — вздохнул Николай. — Хороший мужик был. Толковый. И так бесславно, из-за какой-то подзаборной шалавы…

Емельянов молчал. Что он должен был сказать?

— Ну, я пойду, — он направился к дверям, потом обернулся. — Я рапорт утром составлю. Устал очень.

— Понимаю. Слышал, что ты сегодня герой дня.

— Герой, — горько хмыкнул Емельянов.

Домой он не пошел. Купил в гастрономе две бутылки водки и поехал к Стеклову.

— Брось, — Андрей покровительственно похлопал Емельянова по плечу, — из головы выбрось. Ты ничего не мог сделать. Ни со взорвавшимся домом, ни с Жовтым.

— Зато я сделал с убийцей Киры Вайсман, — губы Емельянова кривила пьяная улыбка.

— Не думай об этом. Вот просто не думай — и все.

С первой бутылкой покончили быстро. Они почти не закусывали, и Емельянов вдруг почувствовал, что сильно пьян. Голову кружило и туманило, но это было не ощущение радости. Это была занавесь, отгораживающая его от мира. И он вдруг решил отодвинуть эту занавеску.

— А знаешь, что я тебе скажу? — Опер отставил стакан и уставился прямо в лицо Стеклову. — Скажу то, что ты и без меня знаешь. Нембутал. Это ведь любимая смерть для женщины — по мнению спецслужб. Передозировка нембутала. Технология отработана до точности. Я ведь сразу понял, что Киру Вайсман убил оборотень. Тот, кто хочет стать ликвидатором или уже попал в группу. Таким же ликвидатором, который убил сначала соседку преподавателя Тимофеева, а затем и невесту его из института. И инженера этого, в санатории, я даже имени его не знал, так убили!