Исход - читать онлайн книгу. Автор: Леон Юрис cтр.№ 66

Ребята помчались домой.

— Мать! Отец!

В мастерской все было разбито вдребезги. Они нашли обезумевшую от страха мать в дальнем углу. Иося бросился к ней.

— Где отец?

— Тора! — крикнула мать. — Тора!

В это время Симон Рабинский пробирался к амвону горящей синагоги. Он раздвинул занавес с вытканными десятью заповедями и достал Тору, пергаментный свиток Моисеева Пятикнижия.

Симон прижал священный свиток к груди, чтобы защитить его от пламени, и, пошатываясь, стал пробираться к выходу. Из-за дыма нечем было дышать. Кое-как он дополз до выхода.

Десятка два молодчиков ждали его на улице.

— Бей жида!

Симон прополз на коленях несколько шагов и рухнул без сознания, прикрыв Тору своим телом. Ему раскроили череп дубинкой, кованые сапоги обезобразили лицо…

В смертельной муке Симон Рабинский выкрикнул:

— Слушай, Израиль…

Его труп был изуродован до неузнаваемости. Тору погромщики бросили в огонь.

Все житомирское гетто оплакивало гибель Симона Рабинского, который умер самой достойной для еврея смертью — защищая Тору. Его похоронили вместе с десятками других жертв андреевского погрома.

Для Рахили Рабинской гибель мужа стала очередным звеном в бесконечной цепи трагедий, из которых состояла ее жизнь. Но на этот раз ее силы и воля были надломлены. Сыновья не могли ее утешить. Родственники увезли Рахиль в другое местечко.

Иося и Яков ходили два раза в неделю в синагогу читать Кадиш по отцу. Иося помнил, как старался отец жить настоящим евреем, чтобы Мессия немедленно признал его. Всю жизнь отец посвятил одному — блюсти закон Божий. Может быть, он был прав, и жизнь действительно дана евреям не для того, чтобы наслаждаться ею, а чтобы хранить Божьи законы? Убитый горем Иося пытался найти хоть какое-нибудь оправдание гибели отца.

В душе Якова бушевала ненависть. Даже во время молитвы его душила злоба, и он не находил себе места от желания мстить.

Иося понимал, что происходит с братом, и не спускал с него глаз. Он пытался успокоить его и утешал как мог, но все было бесполезно.

Через месяц после гибели Симона Рабинского Яков взял длинный отцовский нож, ночью украдкой вышел из дома и направился на улицу, где жил Андреев.

Иося проснулся от неясного ощущения тревоги. Заметив, что брата нет, он тут же натянул одежду и выбежал на улицу. Иося знал, куда мог направиться Яков.

В четыре часа утра Яков Рабинский постучал медным молотком в дверь андреевского дома. Когда горбун приоткрыл дверь, Яков выскочил из темноты и по самую рукоятку всадил ему нож в сердце. Андреев коротко взвизгнул и упал замертво.

Иося застал брата над трупом убитого, от которого тот не мог оторвать взгляда. Он схватил его за руку и потащил прочь.

Сутки они прятались в подвале рабби Липцина. Весть об убийстве Андреева распространилась с быстротой молнии. Еврейские старейшины собрались и приняли решение.

— Есть основания опасаться, что вас узнали, — сказал раввин, вернувшись с собрания. — Какие-то люди будто бы видели тебя, Иося.

Иося принялся кусать губы, но даже не заикнулся о том, что пытался помешать убийству. Яков же не чувствовал никакого раскаяния.

— С удовольствием повторил бы сейчас то же самое, — сказал он.

— Мы, конечно, понимаем, почему ты сделал это, — сказал раввин, — но все равно это тебя не оправдывает. Может разразиться новый погром. С другой стороны… мы — евреи, и справедливости нам ждать не приходится. Поэтому принято решение, которому вы должны безоговорочно подчиниться.

— Да, рабби, — сказал Иося.

— Вы переоденетесь гоями. Дадим вам продукты и деньги, которых хватит на неделю. Вы должны сейчас же покинуть Житомир и никогда сюда не возвращаться.

Так в 1884 году Яков и Иося Рабинские, четырнадцати и шестнадцати лет, стали беглецами. Они шли на восток, в сторону города Лубны, что километрах в ста с лишним от Житомира. Шли только по ночам, а днем прятались. В Лубнах они сразу направились к раввину — в городе о них уже знали. Здесь тоже собрали старейшин, и было решено дать им продуктов и денег еще на неделю. На этот раз они направились в Харьков в надежде, что в большом городе их будут искать не так упорно.

Прошло двадцать дней, прежде чем им удалось добраться до Харькова. К тому времени по всей черте оседлости только и говорили что о братьях Рабинских. Власти считали их поимку делом чести. Две недели парни скрывались в сыром подвале харьковской синагоги. Об этом знали только Раввин и кое-кто из старейшин.

Наконец рабби Соломон спустился к ним в подвал.

— Здесь тоже небезопасно, — сказал он. — Через несколько дней вас все равно найдут. Полицейские уже ходят вокруг и разнюхивают. А на носу зима, пробираться дальше станет почти невозможно.

Рабби вздохнул и покачал головой.

— Мы пытались раздобыть для вас бумаги, которые позволили бы вам выбраться, но, боюсь, это не получится: уж больно хорошо вас знают в полиции. Остается одно: тут в деревнях живет несколько еврейских семейств, выдающих себя за крещеных. Нам кажется, вам лучше всего пересидеть у них хотя бы до весны.

— Рабби Соломон, — ответил Яков, — я очень благодарен за все, что вы сделали для нас, но мы с братом уже приняли другое решение.

— А именно?

— Мы отправимся в Палестину, — сказал Яков.

Старик был ошеломлен.

— В Палестину? А как?

— Мы уже продумали маршрут. С Божьей помощью доберемся.

— Конечно, Бог вам поможет, но, знаете, все-таки нехорошо, когда люди пытаются заставить Бога совершить чудо. До Одессы добрых шестьсот верст. И если вы даже доберетесь туда, вам все равно не сесть на пароход без бумаг.

— А мы пойдем вовсе не через Одессу.

— Но ведь другого пути нет.

— А пешком?

Рабби Соломон открыл рот от удивления.

— Моисей странствовал сорок лет, — сказал Яков, — мы управимся быстрее.

— Молодой человек, мне очень хорошо известно, что Моисею пришлось странствовать сорок лет. Однако как вы собираетесь добраться до Палестины?

— Сейчас скажу, — вступил в разговор Иося. — Мы отправимся на юг. Как раз на юге нас не станут разыскивать. Мы выберемся из черты, проберемся в Грузию, а оттуда в Турцию.

— Это же чистое безумие! То, что вы задумали, совершить невозможно. Неужели вы в самом деле надеетесь пройти пешком свыше трех тысяч верст по совершенно незнакомой местности, перевалить через высочайшие горы, и вдобавок скрываясь от полиции? Да ведь у вас еще молоко на губах не обсохло!

Глаза Якова горели, когда он поднял их на раввина.

— Господь соберет своих сыновей и дочерей со всех концов земли! — убежденно сказал он.