Охотник на шпионов - читать онлайн книгу. Автор: Владислав Морозов cтр.№ 91

С техникой примерно та же картина. Как я уже говорил, по официальной версии, «Спитфайров» на той войне якобы вообще не было (будем считать, что самолеты этого типа нашим летчикам в финском небе действительно лишь мерещились), а «Кодроны» С. 714С появились в Финляндии только в апреле 1940 года, да к тому же значительно южнее. Хотя некие вредные и въедливые французские авиационные историки Jean-Claude Soumille и Michel Matraix в своей вышедшей в 1996 году монографии, посвященной «Кодрону» С. 714С, честно пишут, что четыре выпущенных в декабре 1939 года истребителя этого типа, серийные номера 28, 29, 56, 57, почему-то как будто сгинули в неизвестном направлении. Они не числятся ни в составе воевавших с немцами во Франции в мае – июне 1940 года частей (в частности, укомплектованной поляками эскадрильи GC I/145, куда и ушло большинство этих истребителей), ни в числе нескольких машин, поставленных в Финляндию, ни в списке боевых и эксплуатационных потерь, ни среди машин, принятых затем на баланс ВВС режима Виши или гитлеровских люфтваффе, после поражения Франции. Короче говоря, было неясно, куда именно их отгрузили с завода и как они были потеряны. Правда, не склонные к разного рода фантастическим допущениям французы предположили, что причина этому – всего лишь некая путаница в заводской документации.

Ну а в остальном все так же сводилось к дурацким легендам, высосанным из пальца страшилкам и досужим домыслам. Конечно, полностью скрыть сам факт пожара не получилось. Но финны взяли и придумали «для внутреннего употребления» вроде бы убедительную отмазку. Дескать, в ноябре 1939 года, после начала войны с Советами, с хутора Лахо-Маатила в приказном порядке были выселены все жители, после чего, уже ближе к марту 1940 года, на хуторе якобы был организован крупный склад захваченных у большевиков ГСМ – не меньше тысячи тонн разной горючей фигни. И в апреле 1940 года, уже после окончания боевых действий, якобы исключительно по халатности, немногочисленная охрана этого трофейного склада допустила возгорание и взрыв горючего, плавно перешедшие в крупный пожар, в результате которого выгорел лес на площади не менее чем в полтора гектара. И якобы пожар этот потух сам собой из-за начавшихся весенних дождей, причем пострадали во время него всего три человека, да и то не смертельно.

Что на это сказать? Я сумел найти всего несколько фото, сделанных на этом озере в последующие годы. Самое раннее – летом 1942 года. Собственно, это черно-белый снимок трех каких-то финских солдат, которые были в патруле или дозоре и решили сфотографироваться на фоне необычного пейзажа. На этом фото озеро выглядит слишком темным, мертвым и заболоченным, заросшим камышом и тиной, кругом лежат начавшие гнить обгорелые бревна и кое-где еще торчат из земли не догоревшие до конца и не успевшие рухнуть под влиянием разного рода природных и погодных факторов стволы мертвых деревьев. При этом на снимке хорошо видно, что повсюду активно отрастает молодой лес. На следующем, уже цветном фото 1947 года пейзаж не слишком напоминает место падения Тунгусского метеорита, поскольку свежие деревья отросли, а трава и прочая растительность окончательно скрыли следы пожара. Ну а на последующих фото все уже и вовсе нормально. Тайга и тайга.

Правда, и в нашем, XXI веке это озеро считается малопригодным для посещения. Туристам из числа лезущих в глушь экстремалов категорически не советуют соваться туда, поскольку его берега считаются топкими и заболоченными, а лес вокруг – малопроходимым. Есть упоминания о ямах и подземных пустотах – видимо, следствие гниения горелого леса плюс подвалы и погреба сгоревшего хутора. И, кстати, после апреля 1940 года название хутора Лахо-Маатила больше нигде и никогда не упоминается, поскольку после войны его даже не думали восстанавливать.

До железнодорожного «тупичка» у лесоразработок тот пожар, судя по всему, не дошел, но постепенно и там все пришло в запустение. В 1940 году советско-финская граница сдвинулась на запад в первый раз, а после 1944-го – снова, еще больше. И с тех пор от восточного берега Мятя-ярви до нынешней российской границы всего-то километров шесть. То есть это погранзона, со всеми вытекающими.

Правда, лесозаготовки и перевозки по той узкоколейке вроде бы продолжались примерно до конца 1942 года. Однако потом фронт опасно приблизился, а после окончания войны хозяин «железки» и лесозаготовок, фабрикант Юсси Мяккинен охладел к этому бизнесу и переключился на производство мебели. Вроде бы торговая марка с его фамилией существует и в нынешней Финляндии, только контрольный пакет акций, вполне в духе времени, держат не потомки лесозаводчика Юсси, а какие-то азиаты.

В принципе, ржавые рельсы узкоколейки и остатки заброшенных после 1945 года строений можно видеть на этом месте и сейчас. Только там ничего интересного нет – все подчистую заросло земляникой и прочим разнотравьем.

Впрочем, какие-то финские поисковики, из числа особо упертых, в конце 1990-х все-таки лазали в окрестности озера Мятя-ярви, разыскивая главным образом сбитые во время войн 1939—1945 годов самолеты. В периодике тех лет даже пару раз упоминалось, что группа некоего J. Mulkvisti даже попыталась обследовать озеро с помощью легководолазного снаряжения, и при этом на дне у берега были найдены два каких-то странных авиамотора, явно из времен Второй мировой. А главная «странность» была в том, что снаружи металл этих моторов, по свидетельствам поисковиков, выглядел слегка оплавленным. Но дальнейшие поиски в этом районе финские власти почему-то быстро запретили. Мотивировалось это в основном возможным наличием в этом месте множества неразорвавшихся то ли авиабомб, то ли мин (советских, разумеется, – ну явно не смогли сдержаться и не плюнуть лишний раз в нашу сторону).

Этот официальный запрет породил две идиотские легенды.

Первая гласит, что немцы не то в 1942-м, не то даже в 1943-м испытали в этом районе сверхсекретную и сверхмощную зажигательную авиабомбу, которую они планировали сбросить то ли на Москву, то ли на Ленинград, то ли на Мурманск (интересно, почему не на Лондон или на Нью-Йорк?). Но эксперимент якобы вышел из-под контроля, примерно как в том бородатом анекдоте: «Мы думали две килотонны, а оно как бабахнет!» – случился слишком сильный лесной пожар и прочее. Якобы финских генералов это возмутило, и они запретили дальнейшие опыты. Можно подумать, подмявшие под себя полмира немцы тогда стали бы их вообще о чем-то спрашивать! Какие-то особо впечатлительные идиоты даже предположили, что испытываемая бомба могла быть ядерной или «грязной».

Вторая легенда на ту же тему гласила, что в апреле 1940 г. на озере взорвался вовсе не склад ГСМ, а хранилище захваченных у русских во время Зимней войны химических авиабомб и снарядов, которые финское командование хотело впоследствии как-то использовать. Странным образом весь этот бред удачно совпал с сообщениями об утечках ядовитых веществ из гитлеровских арсеналов, затопленных после войны западными союзниками на дне Балтийского и Северного морей (на дворе как раз были 1990-е). В финских СМИ даже появилось несколько статей по этому поводу, но особого шума не случилось. На озеро Мятя-ярви несколько раз съездили какие-то облеченные соответствующими полномочиями экологи в сопровождении журналистов, которые быстро поняли, что ничего, кроме полчищ крупных и голодных комаров, там нет и не было. Приборы показали полное отсутствие во взятых пробах воды и грунта повышенного уровня радиации, а равно и признаков иприта, хлора и каких-либо иных ядов. На том все и заглохло.