Эра войны. Эра легенд - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Дж. Салливан cтр.№ 179

Приехали.

Мысль пронзила сознание, заставила сосредоточиться. Паника никуда не делась, но девушке немного полегчало.

– Ее поймал принц Мовиндьюле, – сказал один из фрэев, – привез с границы.

– Зачем?

– Не знаю.

– Все рхуны так выглядят? Почему мы не можем выиграть войну, если они такие жалкие?

– Где принц?

– Ушел во дворец.

– Фу, от нее воняет.

– Кажется, она спит в собственном дерьме.

– Это же просто безобразная неразумная тварь в платье.

Сури совсем не так представляла свой приезд в Эстрамнадон. Она думала, что въедет в город, высоко подняв голову и с дружелюбной улыбкой на устах. Ей хотелось убедить фрэев, что рхуны – просветленные, цивилизованные люди, и доказать это своим видом, манерой держаться, владением Искусством и учтивой речью на изысканном эстрамнадонском наречии. Вместо этого она злобно глянула на обидчика и произнесла:

– А ты – бридиит эйн мер.

В свое время Арион отказалась объяснять смысл этих слов, однако они произвели желаемый эффект.

Фрэи вытаращились на Сури, открыв рты от изумления. Толпа со страхом отступила назад.

Один из воинов ударил копьем по прутьям клетки. Металлический лязг напомнил девушке, что она в тюрьме. Ее затрясло. Обхватив колени руками, она спрятала голову, закрыла глаза и попыталась забиться поглубже в пещеру – просторную глубокую пещеру, залитую солнечным светом.

Величественный тронный зал никогда не производил на Мовиндьюле большого впечатления. Он считал его слишком уж… фрэйским. Провидец Каратак, даровавший Гилиндоре Фэйн рог Феррола, создал Лесной Трон, сплетя воедино шесть разных деревьев, по числу сословий, а спустя тысячелетия вокруг построили зал. Трон разросся в высоту и ширину; могучие ветви уперлись в стены, словно деревья пытались выбраться из тесной клетки, отверстие в куполе было скрыто густой листвой. Умалины и эйливины считали, что трон призван олицетворять единение с природой, на вкус же Мовиндьюле он выглядел чересчур деревянным. По его мнению, Каратак перестарался.

– Добро пожаловать домой, – промолвил фэйн, восседающий на неудобном бугристом сиденье.

Правитель фрэев был не один; по обеим сторонам от него вытянулись Сайл и Синна. В зале присутствовали Вэсек, первый министр Мэтис и командующий Тараней.

– Я привез тайну драконов, мой фэйн.

Мовиндьюле и сам не знал, почему обратился к отцу столь официально. Наверное, так звучало более по-взрослому.

Лотиан не сводил с него пристального взгляда. Принцу сделалось не по себе. В глубине души он ожидал, что отец обрадуется его возвращению, – глупая, несбыточная надежда, ведь тот никогда не проявлял восторга или гордости при виде сына. По городу ходят слухи, будто из-за войны фэйн стал опасно неуравновешенным, почти безумным, вспомнил Мовиндьюле. Возможно, так оно и есть.

– Все вон, – распорядился Лотиан. – Оставьте нас наедине.

В зале не имелось сидений, кроме трона, поэтому принцу пришлось смущенно переминаться с ноги на ногу. Фэйн в мрачном молчании ждал, пока его подданные покинут зал. Вэсек выходил последним; он осторожно прикрыл за собой дверь, и отец с сыном остались вдвоем.

– Я всегда считал тебя бездарем, – презрительно произнес Лотиан. – Ты казался мне жалкой заменой Пиридиана, тот был во всех отношениях безупречен. Ты знал это? Вряд ли. Тем не менее, ты родился принцем, поэтому все старались сделать твою жизнь безоблачной, лишенной трудностей. Тебя ограждали буквально от всего, даже от родного отца. Кажется, Феррол меня ненавидит. Он дал мне мать, случайно получившую титул фэйна, однако не удосужившуюся вовремя умереть, и никчемного сына – вечно хнычущего, ленивого, избалованного, заурядного, себялюбивого слабака. Это правда, что ты до десяти лет боялся темноты и засыпал только с горящей лампой?

– Да, – ответил Мовиндьюле, не видя смысла лгать.

Он до сих пор спал со светом, просто в десять лет научился сам зажигать лампу.

– Понятно, – усмехнулся фэйн.

За последние годы Лотиан заметно сдал: будучи правителем, он принимал близко к сердцу каждую дурную весть, и эта ноша оказалась для него непосильной. Его плечи поникли, он сгорбился, а что хуже всего – отпустил волосы, белые и ломкие, как сухая трава. Фэйн не мыл и не стриг их, в результате они висели сальными патлами. Кроме того, он, судя по всему, почти не спал; глаза покраснели и припухли. По мнению Мовиндьюле, отец походил на ходячего мертвеца, – точнее, сидящего и жалующегося на жизнь.

– А потом началась война. Вот чем Феррол увенчал мое долгое восшествие на сей неудобный трон! – Лотиан откинулся на спинку из полированной коры, которая, действительно, выглядела крайне жесткой, и хлопнул ладонью по подлокотнику. – Он любил мою мать: даровал ей красоту, мудрость, Искусство и невиданный успех. После Гилиндоры Фэйн твоя бабушка стала самой прославленной правительницей в истории, настоящей живой легендой и, в довершение всего прочего, моей матерью. – Фэйн засмеялся безумным смехом.

Мовиндьюле переступил с ноги на ногу. Он не привык так долго стоять на одном месте, к тому же после трудного перехода у него все болело, а натертая мозоль горела огнем.

– Твоя мать во всем виновата. Она никогда меня не любила. Женщины вообще меня не любили. Я по глазам видел, понимаешь? Они стояли передо мной, вот как ты сейчас, и вежливо кивали. Что им оставалось? Я – фэйн и могу делать все, что мне вздумается. Они даже не жаловались. А кому жаловаться? Ферролу, что ли? Ему нет дела до их нытья, ведь именно он сделал меня фэйном.

Тут до Мовиндьюле дошло: отец пьян. Он и не знал, что Лотиан балуется спиртным. Напиваются гвидрай, рхуны, кто угодно, только не миралииты и уж точно не фэйн. Вдруг сам Феррол тоже дурманит сознание вином? Это многое объясняет, однако принцу хотелось думать, что великий бог должен вечно оставаться мудрым и трезвым. А вот фэйн, как ни прискорбно, не мудр и не трезв. Может, именно в том-то и заключается их различие.

Он вовсе не безумен, просто напился.

– Я не удерживал их при себе надолго. На одну ночь, не более того, – продолжал Лотиан.

Кажется, я что-то пропустил. О ком он говорит? Пойди разбери его пьяные бредни.

– Ни одна из них не вызывала у меня интереса. Их были сотни, но только твоя мать забеременела и родила мне сына. Победа! – хохотнул Лотиан. Он мутным взглядом уставился на Мовиндьюле, облизнул губы и вытер нос. – Понимаешь, я же не знал, каким ты вырастешь. Думал, будешь похож на меня. Отцы всегда так думают. Нам кажется, будто мы можем вылепить потомков по своему образу и подобию, обучить их всему, что знаем сами. Невозможно. Каждый рождается таким, какой есть. Не веришь? У многих плохих родителей дети замечательные, и наоборот, у многих прекрасных родителей дети – оторви и брось. Феррол на каждом ставит свою метку, родители тут ни при чем. Глупо, конечно, но… я надеялся, ты станешь таким, как Пиридиан. – Лотиан обреченно развел руками и взглянул вверх, на густую листву.