Оперативный гамбит - читать онлайн книгу. Автор: Павел Орлов cтр.№ 30

— Да че я тебе — академик?.. Датый уже был в хламину — вот крышняк и поехал.

Коллега при этом продолжал невозмутимо барабанить по клавишам компьютера. Для интереса я взглянул через его плечо на экран монитора. Вышеозначенная тирада в «переводе» выглядела следующим образом: «Я точно не помню, поскольку ввиду алкогольного опьянения не отдавал отчет своим действиям»… Вот так! Причем, повторяю, — с ходу, ни на секунду не останавливаясь. Я бы еще посмотрел, как бы сие тот же Маршак перевел и сколько бы времени ему для этого потребовалось.

Кроме того, у классиков красота языка и богатство стиля изложения являются если не самоцелью, то одной из главных составляющих произведения. Помните темы школьных сочинений? «Описание природы в рассказах Тургенева», «Картина русской зимы в романе "Евгений Онегин"» и тому подобное. Авторы же протоколов пишут свои «произведения» исключительно с целью придания монологам своих подопечных юридического статуса. Здесь главенствует Его Величество Факт! «Он сказал… она сказала… он сказал… она сказала…» Тот же Достоевский вместо «сказал» использовал бы целую обойму синонимов: «произнес», «изрек», «вымолвил», «пробормотал» и тому подобное, чем окончательно запутал бы судью. И еще — немаловажно! — над Львом Толстым, творящим «Войну и мир», не довлели сроки производства по делу.

Вот ведь — опять отвлекся… Давайте по существу! Оперативник, ведущий дела по розыску и занимавшийся исчезновением Беловой, беседовал, естественно, и с Раджабовым. Некоторые выдержки из объяснения оного господина, имеющегося в папке, тоже будут небезынтересны:

«Вопрос: Когда вы последний раз виделись с вашей бывшей женой?

Ответ: С Беловой я последний раз виделся в середине апреля, когда решали вопрос об обмене. Мы получили все обменные ордера. После этого я с ней не встречался.

<…>

Вопрос: Сестра Беловой Пантелеева пояснила, что вы обещали Беловой доплату в качестве компенсации за ухудшение жилищных условий при обмене. Соответствует ли это действительности?

Ответ: Да, я обещал ей пять тысяч долларов, если она согласится на предложенный вариант. Она была согласна.

Вопрос: Отдали ли вы эти деньги?

Ответ: Да. Я передал ей пять тысяч долларов США в тот же день, когда получали обменные ордера. Деньги я передавал при свидетелях, в нотариальной конторе. Деньги она получила полностью сразу всю сумму.

<…>

Вопрос: После того дня, когда вы получили ордера и отдали Беловой деньги, встречались ли вы или говорили с ней по телефону?

Ответ: Нет, с тех пор мы не встречались и не звонили друг другу.

<…>

Вопрос: Где вы находились в период с 4 по 9 мая и чем занимались?

Ответ: В это время я находился в Баку. Мой отец был болен, и я еще в конце апреля туда улетел. Вернулся я в Санкт-Петербург 12 мая.

<…>»

Излишне, надеюсь, говорить о том, что факт пребывания Раджабова в Баку в указанный период времени мы проверили. Он действительно улетел туда 28 апреля и вернулся в Санкт-Петербург 12 мая. Стопроцентное алиби…

Итак: из четверых людей, имевших, мягко говоря, неосторожность прописать Раджабова в свои апартаменты, один — точнее говоря, одна — достоверно мертва, а двое просто пропали. Что касается Зейнаб Мамедовой, то ее судьба нам неизвестна, и сомневаюсь, что станет известна вообще. В Азербайджан и во времена Советского Союза-то запросы посылать было делом практически дохлым — но тогда хоть можно было съездить туда в командировку ^[15]. Сейчас же о командировке в другое государство по подобному поводу не стоит и заикаться, а что касается запроса… С таким же примерно успехом я мог бы написать письмо президенту Соединенных Штатов с требованием немедленно ликвидировать военные базы на территории острова Мадагаскар (если они там, разумеется, есть). Впрочем, аналогия не совсем удачна: от администрации американского президента ответ был бы получен…

Но и три из четырех, повторяю, на случайность никак не тянет. Однако, для суда и следствия эти математические выкладки — все равно не аргумент. Пропал без вести — это не значит умер насильственной смертью, и оснований для уголовного преследования кого-либо здесь нет. Нет трупа — нет преступления!

Впрочем, один труп есть. Рогова, правда, умерла в больнице, но… Как говорит один мой старый приятель и коллега — будем посмотреть!

Лет восемь назад довелось мне на тренировке подвернуть ногу и в связи с этим уже в качестве пациента, а не для формального ежегодного медосмотра, как обычно, посетить нашу ведомственную поликлинику на Дворцовой площади. С тех самых пор я стараюсь не болеть. И уж если попал в больницу — пусть даже обычную городскую, — то исключительно по делам службы. Кстати, попасть туда оказалось не так уж легко. Не знаю, какие там хранятся государственные секреты или материальные ценности, но охранник в новой униформе с беджем «Служба безопасности», при дубинке и наручниках (это в больнице-то!) так просто впустить меня отказался. Он достаточно придирчиво и с глубокомысленным видом изучил мое служебное удостоверение, позвонил куда-то, сделал отметку в толстом гроссбухе и только после этого милостиво разрешил мне пройти, указав, правда, дорогу к кабинету главного врача.

Разумовская была права: главврач оказалась на редкость приятной и интеллигентной женщиной. Тихий и мягкий голос, внимательные карие глаза, манера говорить, слегка улыбаясь, — все это очень к ней располагало. Когда я представился и снова полез в карман за удостоверением, она неожиданно с улыбкой произнесла:

— Спасибо, не надо! У меня муж — военный, так что я людей в погонах сразу отличаю.

— Вы извините, что я вас отвлекаю…

— Я вас слушаю!

— Простите, ваше имя и отчество?

— Ольга Александровна.

— Ольга Александровна! Раз уж вы — жена военного, то, что такое военная тайна, наверное, хорошо знаете?

— Я же говорю — вы далеко не первый милиционер в этом кабинете, — вновь улыбается главврач. — Что конкретно вас интересует?

Рогову, как выяснилось, она прекрасно помнит, поскольку смерть больного, тем более скоропостижная, — это ЧП. По этому случаю проводится проверка, и результаты главврачу докладываются в обязательном порядке. Но ничего экстраординарного, что способствовало бы укреплению наших подозрений, Ольга Александровна сообщить не могла.

Рогова поступила в больницу по «скорой». Состояние ее было тяжелым, но в этом тоже ничего странного нет, клиническая картина — обычная для подобных случаев. Диагноз — цирроз печени, острая сердечная недостаточность — сомнений не вызывал еще при жизни пациентки и полностью подтвердился при вскрытии. Он также достаточно типичен для представителей «данной социальнойтруппы населения», как любят выражаться ученые мужи в популярных телепередачах для домохозяек.