Беглянка - читать онлайн книгу. Автор: Яна Кроваль cтр.№ 11

Так мы и стояли, напоминая какую-то античную гипсовую композицию: я, с остатками более ненужного геля на пальцах, и Инквизитор, терпеливо ожидающий окончания лечения.

Разорвать спеленавшую нас паутину довелось лишь спустя пару минут абсолютной тишины.

— Надо обновить блок наблюдения. — Неожиданно сообщил Лауль.

Я вздрогнула и опустила руки:

— Да-да, конечно. А я как раз уберу всё в тумбочку.

Без возражений Инквизитор направился в обход своих покоев, словно понимая, насколько важно для меня продолжить этот разговор.

Вернувшись, он сел в своё кресло, а я, привычно опустившись на ковёр у его ног, задала тот самый вопрос:

— Скажи, а почему, получив долгожданную свободу и возможность занять место правителя, ты всё-таки покинул Патриор?

— Я был молод и жаждал настоящей независимости. Мне хотелось сбежать из-под контроля императора, укрыться на другой планете, где он меня никак не достанет, и зажить тихой спокойной жизнью… Это было мечтой детства, которую отец при всём желании не смог выбить из моей головы. Поэтому, как только выдалась такая возможность, я тут же смотался. И никогда об этом не жалел.

— Потому что всё равно получил власть, пусть и в другом месте?..

— Потому что закончились вечные муки и постоянная боль. — С непроницаемым лицом поправил меня Инквизитор.

Уточнять дальше было страшно, но собеседник и без того не собирался отмалчиваться.

— Мой отец всегда был и остаётся очень жестоким человеком. — Будто впервые позволяя себе выговориться, начал он. — Всем его детям приходилось трудно в его доме. Многие не дожили до сознательных лет, чуть меньше — умерли до совершеннолетия, в основном во время бунтарского переходного возраста, который не смогли усмирить…

Я представила эту картину и стало настолько жутко, что мои мысли предпочли перескочить в более нейтральную область и представить поистине кроличью плодовитость Диктатора.

С моих губ самовольно сорвался нервный смешок, однако Лауль не обратил на него никакого внимания.

— Если обычно желание самоутвердиться через тоталитарную деспотию в семьях, приближенных к правительству, компенсируется наличием власти, — как ни в чём не бывало продолжил он, — то, к моему великому сожалению, это никак не относится к нынешнему императору. Он считает, что строгость, контроль, жестокость и боль — лучшие учителя. Такие рамки лежат в основе Патриора, их же он переносит в дом, на всех своих рабов и детей, независимо от возраста. Даже подчинённые подчас страдают от его патриотизма, поэтому с некоторых пор на местах остались только те, кто полностью разделяет его взгляды, да ещё парочка крепких терпеливых личностей, способных ему противостоять. Таких он уважает за стойкость, хотя и не даёт им спуску…

— Не хочу даже думать, каково это! — Совершенно искренне воскликнула я.

— И не надо. — Тут же отозвался Инквизитор, непроизвольно передёрнув плечами. — Поверь, это очень неприятно.

Мы немного помолчали.

— А твоя мама? — Вдруг вспомнила я. — Она жила с вами?..

— Нет, отец избавился от неё сразу после моего рождения. Он всегда так поступает, считая, что женщины только и умеют баловать, а присутствие матери рядом не приведёт ни к чему хорошему.

— Он её убил?.. — Замявшись, поинтересовалась я.

— Нет, конечно. Разбрасываться невольниками не принято.

— Значит, продал?

— Да. И уже там, за два года до получения мной свободы, её хозяин, посчитав, что она беременна не от него, забил мою мать до смерти…

Лауль так спокойно это сказал, что я аж отшатнулась.

— Откуда ты в таких подробностях знаешь, что с ней было?!

— Мы с ней очень похожи. Поэтому однажды, встретив её на каком-то приёме, я не смог не признать родственника. Попросил у императора разрешение на знакомство и получил право поговорить…

Взгляд Инквизитора лучше всяких слов объяснял, какой именно была эта беседа, санкционированная его отцом.

Собственно, я уже и не ожидала от данной отвратительной планеты иного.

— Это было моим первым заданием на отсечение эмоций и чувств. — С тем же неизменным холодом, за которым на деле пряталась непередаваемая внутренняя боль, сообщил Лауль. — Я справился превосходно, а после всегда использовал отрешение во время работы, оставляя лишь трезвый расчёт и ум. Так что опыт в чём-то был даже полезен.

Я мысленно скривилась.

— Твоя мама хоть оправилась от вашего «разговора»?..

— Да. Я лично помогал её лечить, благодаря чему выкроил несколько минут того самого настоящего общения, о котором просил.

— И много узнал?

— Не очень. Но даже эти крохи оказались в дальнейшем весьма полезны.

Это меня заинтриговало.

— Например?.. — Адресовав собеседнику выразительный взгляд, поинтересовалась я.

Лауль задумчиво пожевал губы.

— Помнишь Элуаля Паруша? — Осторожно спросил он.

— Конечно!

При всём желании я бы никогда не смогла забыть обстоятельства своего знакомства с великим и ужасным Инквизитором.

— Он был троюродным братом моей матери по отцу.

— А он знал…? Ну…

Я не стала договаривать, боясь вновь озвучить свои выводы вслух, однако Лауль прекрасно понял меня и так.

— Нет. Только то, что я её сын.

— И он вот так просто поверил тебе на слово?..

— Во-первых, и я это уже говорил, мы с матерью очень похожи. Во-вторых, был сделан генетический тест. А, в-третьих, мне ничего особого от него нужно не было. Он сразу увидел во мне стоящую кандидатуру, поэтому без лишних вопросов предоставил временный приют, а потом лишь немного помог в продвижении по первым ступеням карьерной лестницы. Вот и всё.

— Он, наверное, рассчитывал на какую-то выгоду, отдачу, помощь… И ты так жестоко ему отплатил.

— Как и его дед своей родной сестре! Лишил их всего, вынудил влачить жалкое существование, в конце концов приведшее к неудачной попытке моей матери переехать на свежеоснованную колонию, которую буквально через несколько дней захватил Патриор.

— И всех взял в рабство?..

— Только особо недовольных. К сожалению, моя мать оказалась в их числе. Тогда она была ещё слишком молода, наивна и неопытна.

Я мысленно согласилась. Могла бы подождать, притвориться и сбежать… Возможно, тогда всё кончилось бы для неё совсем иначе.

Хотя, о чём я? В Империи — и по-другому?..

— Это она дала тебе имя?

— Да. Единственная милость, позволенная Диктатором. Обычно матерям он не разрешал даже посмотреть на своё дитя, не говоря уже о том, чтобы подержать их на руках…