Неукротимое сердце - читать онлайн книгу. Автор: Бренда Джойс cтр.№ 73

И все же он не вправе требовать от нее, чтобы она жила с апачами.

Не будь он таким эгоистом, ни за что не позволил бы ей с ребенком уехать.

Осознание этого оказалось слишком болезненным. Джек подавил угрызения совести, но знал, что они никуда не денутся и будут терзать его еще долго.

Джек поежился под ее обвиняющим взглядом.

— Мы ненадолго. На пару дней, — сказал он, придерживая вороного, нетерпеливо перебиравшего копытами.

Лицо Кэндис болезненно исказилось:

— Как ты можешь убивать?

Джек упрямо сжал губы, не желая втягиваться в бесплодную дискуссию. Вскочив в седло, он бросил на Кэндис жесткий взгляд, повернул вороного и пустился рысью вслед за отрядом, направлявшимся к выходу из каньона. Джек чувствовал на себе взгляд жены, полный осуждения, тревоги и даже неприязни — эмоций, в точности отражавших его собственные чувства.

Весь день они скакали ровным аллюром, на сей раз всего две сотни воинов. Джек ехал рядом с Нахилзи, возглавлявшим отряд. Их путь лежал на север, к долине Аравиапа, где разведчики Кочиса засекли конвой, сопровождавший фургоны с припасами в форт Брекенридж. Забираться так далеко было рискованно, но нападение на конвой давало единственную возможность добыть оружие и боеприпасы.

Джек неотступно думал о лейтенанте Морисе, отдавшем приказ повесить пленников, о человеке, погубившем Шоцки. Казалось, целая жизнь отделяла его от роковых событий в феврале. Лейтенант все еще находился в Брекенридже. Мысль об этом вселяла в Джека убийственную ярость и жажду крови. Он испытывал первобытную, но естественную для апачей потребность отомстить.

Они атаковали конвой на закате следующего дня. Солдаты имели глупость разбить лагерь на дне оврага. Белые часто использовали пересохшие русла в качестве дорог вместо того, чтобы по примеру апачей перемещаться по горным тропам. Это было куда безопаснее, хотя и медленнее. Такие овраги — узкие, с крутыми склонами — представляли собой идеальное место для засады.

Две сотни воинов обрушились лавиной на пятьдесят кавалеристов, следовавших верхом на мулах.

Солдаты быстро сориентировались. Соорудив из перевернутых фургонов баррикаду, они открыли ответный огонь. В первые же секунды трое из них были убиты, но раненых успели оттащить за укрытие. Налетевшие со всех сторон апачи носились вокруг, поливая обороняющихся дождем из свинца и стрел. Осадив коня, Джек некоторое время наблюдал за происходящим. Не сумей солдаты так удачно расположить фургоны, их участь была бы решена. Теперь же они могли обороняться часами, выжидая, пока апачи выдохнутся или израсходуют все боеприпасы. А значит, не выполнят своей задачи и окажутся в еще более тяжелом положении, чем до нападения на конвой.

Джек пустил вороного в галоп и врезался в самую гущу схватки. Он выстрелил, опережая противника, целившегося в него из-за ощетинившейся ружьями баррикады. Его пуля нашла цель, и голова солдата исчезла за фургоном. Совсем рядом просвистела ответная пуля, едва не задев бок вороного. Джек снова выстрелил на полном скаку, но промазал, сожалея, что приходится расходовать боеприпасы впустую.

Что-то заставило его обернуться.

Он увидел, что лошадь Нахилзи, сраженная выстрелом, заваливается набок. Соскочив с седла с ловкостью кошки, тот чудом избежал участи быть раздавленным. Джек развернул вороного и поскакал к оставшемуся без коня воину. Нахилзи бросился ему навстречу. Они одновременно заметили притаившуюся фигуру в синей униформе. У Нахилзи не было ружья: оно осталось под лошадью, как и его лук. Солдат потянулся к ружью, Нахилзи схватился за нож. Джек отчетливо увидел лицо солдата. Это был совсем юный парнишка с голубыми глазами и бледной кожей, покрытой слабым загаром. Его полудетское лицо было искажено ужасом. Нахилзи метнул нож, но промахнулся и, потеряв равновесие, оказался в гуще рукопашной схватки. Солдат поднял ружье. Джек оцепенел.

— Ниньо Сальваж! — крикнул Нахилзи, испепеляя его взглядом.

Джек выхватил револьвер. Оба выстрела прозвучали одновременно. Парнишка упал, сраженный наповал. Джек подлетел к Нахилзи, и тот вскочил в седло за его спиной.

Когда они оказались на склоне холма, за пределами сражения, Нахилзи, целый и невредимый, спрыгнул на землю и уставился на Джека. Каждый мускул его напряженного тела дрожал от ярости. Он мог ничего не говорить. Тем не менее он сказал:

— Уходи, белый человек. Здесь не место тому, кто не способен убить врага. — И зашагал прочь, вне себя от бешенства.

Ничто не могло избавить Кэндис от грусти.

Потирая поясницу, она медленно шла по лесу, возвращаясь с купания. Весь минувший день ребенок проявлял необычную активность. Это завораживало ее и наполняло благоговением. Даже сейчас она ощущала толчки крохотных ножек. Ей следовало бы ликовать, поскольку она была беременна от любимого человека, а не пребывать в состоянии неизбывной печали.

Кэндис, погруженная в свои мысли, вышла из леса и увидела, что Дати стоит, прислонившись к дереву. Но тут же, к своему ужасу, поняла, что руки индианки подняты и привязаны к ветвям, как и широко расставленные ноги. Кэндис не сразу сообразила, что Дати рожает. На ней была только сорочка, облегавшая ее напрягшееся тело. Древняя старуха направляла молчаливые усилия Дати, лицо которой искажала гримаса боли. По подбородку стекал пот, влажные пятна расплылись под мышками. Талию свободно обвивал странный пояс из множества разноцветных клочков кожи.

Кэндис вскрикнула и бросилась к ней.

— Прекратите! — Она вцепилась в старуху. — Прекратите эту пытку, дайте ей лечь. Это бесчеловечно!

Старая индианка что-то сердито залопотала и мягким, но ощутимым толчком дала Кэндис понять, что она должна уйти.

— Я принесу нож, — сказала Кэндис, впервые с момента появления в стойбище обратившись к сопернице.

Дати скрипела зубами и обливалась потом.

— Нет, — выдохнула она. — Не нужно… уходи.

«Да она рехнулась!» — подумала Кэндис, наблюдая, как Дати выгибается, натягивая веревки. Черт бы побрал Джека! Он должен быть здесь! Круто повернувшись, Кэндис побежала к вигваму, схватила нож и со всех ног кинулась назад.

Глаза Дати были закрыты, она изо всех сил тужилась. Кэндис помедлила в нерешительности. Старуха стояла на коленях, просунув руки между ногами Дати. Кэндис вспомнила о странном обряде и песнопениях, которые она слышала прошлой ночью. Она не спросила Дати, что происходит, но поняла: это как-то связано с ребенком. Дати благословили, осыпав соцветиями и вручив пояс, который был сейчас повязан вокруг ее талии. В двух мужчинах Кэндис узнала шаманов, а два других, видимо, были знахарями. Сжав в руке нож, Кэндис решительно шагнула вперед.

Дати сдавленно ахнула, а старуха издала торжествующий возглас.

Потрясенная, Кэндис уставилась на скользкий красноватый комочек, который старая индианка вытащила из промежности Дати, одним движением перерезав пуповину. Краснолицый младенец издал вопль. Дати обессилено прислонилась к дереву.