История Рима от основания Города - читать онлайн книгу. Автор: Тит Ливий cтр.№ 101

30. Камилл неустанно подстрекал сенат противодействовать законопроекту, говоря, что когда наступит день внесения законопроекта, то они должны всходить на форум не иначе, как помня, что им предстоит вступить в жестокий бой за жертвенники, за очаги, за храмы богов, за ту землю, на которой они родились. Что касается лично его, Камилла, то если бы только не грешно было думать о своей славе среди такой опасной борьбы в отечестве, для него было бы даже лестно, чтобы город, им взятый, был густо заселен, чтобы он ежедневно созерцал памятник своей славы и имел перед глазами город, изображение которого несли во время его триумфа ^[372], чтобы все ходили по местам, где остались следы его славных подвигов. Но он считает грехом заселять город, покинутый и преданный бессмертными богами, он считает грехом жить римскому народу на плененной земле и менять победившее отечество на отечество побежденное.

Возбужденные такими увещаниями первого среди граждан человека, патриции – и старые, и молодые – в день внесения законопроекта сомкнутой толпой явились на форум. Разойдясь по своим трибам, каждый подходил к своим землякам и умолял их со слезами на глазах не покидать того самого отечества, за которое так мужественно и так счастливо сражались они сами и их отцы. Они указывали при этом на Капитолий, на храм Весты, на прочие лежащие вокруг храмы богов, умоляли не гнать римский народ в изгнание, на чужбину, от родной земли, от богов-пенатов в неприятельский город, не доводить дела до того, чтобы, во избежание необходимости покинуть Рим, приходилось сожалеть о взятии Вей.

Действовали они не силой, но просьбами, в которых притом же постоянно слышалось слово «боги», поэтому значительная часть народа прониклась чувством религиозного страха и законопроект был отвергнут большинством одной трибы. И до такой степени победа эта была радостна для патрициев, что на следующий же день по предложению консулов было издано сенатское постановление разделить между плебеями вейскую землю по семь югеров на человека и принимать в расчет не только отцов семейств, но и всех свободных членов семьи, чтобы они с удовольствием растили детей в надежде на такое обеспечение.

31. Очарованные таким щедрым подарком, плебеи не стали оказывать никакого противодействия открытию консульских комиций. Консулами выбраны были Луций Валерий Потит и Марк Манлий, получивший потом прозвище Капитолийского [392 г.]. Эти консулы отпраздновали те Великие игры, которые Марк Фурий, будучи диктатором, пообещал в войну с Вейями. В этом же году освящен храм Юноны Царицы, обещанный тем же диктатором и в ту же войну; и предание повествует, что освящение это имело особенную торжественность благодаря необыкновенному усердию римских матрон.

С эквами велась на Альгиде война, но совсем не заслуживающая внимания, потому что враги были разбиты чуть не прежде, чем вступили в бой. Валерию за особенную неутомимость, которую он обнаружил при истреблении врагов во время бегства их, назначен был триумф, а Манлию разрешено вступить в город с овацией. В том же году возгорелась война с новыми врагами – вольсинийцами ^[373]; однако не было средств отправить туда армии вследствие голода и мора, свирепствовавших в римской области и вызванных засухой и страшным зноем. Безнаказанность придала вольсинийцам слишком большую самоуверенность, и они, соединившись с саппинатами, без всякого вызова сделали набег на римские поля; это послужило поводом к объявлению войны обоим этим народам.

Умер Гай Юлий, цензор, на его место был избран Марк Корнелий. Такое замещение признано было впоследствии несогласным с волей богов, потому что в то пятилетие был взят Рим; и с того времени уже никогда не назначается новый цензор на место умершего. Когда заболели и оба консула, тогда было решено прибегнуть к междуцарствию для того, чтобы возобновить ауспиции. Итак, согласно постановлению сената, консулы сложили с себя должность, и междуцарем назначен был Марк Фурий Камилл, который выбрал в междуцари Публия Корнелия Сципиона, а этот в свою очередь Луция Валерия Потита. Под председательством последнего произведены были выборы шести военных трибунов с консульской властью для того, чтобы в случае болезни кого-либо из них государство не оставалось без достаточного числа магистратов.

32. В квинктильские календы вступили в должность военных трибунов Луций Лукреций, Сервий Сульпиций, Марк Эмилий, Луций Фурий Медуллин (в седьмой раз), Агриппа Фурий и Гай Эмилий (во второй раз) [391 г.]. Из них на долю Луция Лукреция и Гая Эмилия выпало ведение войны с вольсинийцами, а на долю Агриппы Фурия и Сервия Сульпиция – с саппинатами. Сражение с вольсинийцами произошло раньше. По числу врагов война эта была страшная, но по степени боевого напряжения совсем незначительная. В первой же схватке войско вольсинийцев было разбито, 8000 вооруженных обращены были в бегство, и, окруженные со всех сторон нашей конницей, они положили оружие и сдались. Слух об исходе этой войны заставил саппинатов отказаться от мысли попытать счастье на поле сражения; вооруженные, они защищались за стенами. Не встречая теперь никакого сопротивления своим действиям, римляне отовсюду угоняли добычу: и с полей саппинатов, и с полей вольсинийцев, пока наконец вольсинийцам, утомленным войною, не было дано на двадцать лет перемирие с тем условием, чтобы они дали римскому народу удовлетворение и заплатили войску жалованье за текущий год.

В этом же году один плебей по имени Марк Цедиций сообщил трибунам, что на Новой улице, в том месте, где ныне стоит часовня, за храмом Весты, он услышал среди ночной тишины голос громче человеческого, повелевавший предупредить власти о приближении галлов. На это сообщение, как исходившее от простолюдина, по обыкновению не обращено было никакого внимания, тем более что речь шла о народе далеком и потому менее известном. И несмотря на угрозы рока, не только пренебрегли предостережениями богов, но в лице Марка Фурия удалили из города и единственного человека, который мог бы помочь беде. Как только народный трибун Луций Апулей назначил ему день для явки в суд по делу о вейской добыче, он, опечаленный еще за последнее время смертью сына-юноши, предварительно пригласил к себе в дом земляков по трибе и клиентов, большею частью плебеев, с тем, чтобы узнать их настроение. Получив от них ответ, что они готовы заплатить за него всякий штраф, к какому он будет присужден, но освободить его от суда не могут, он удалился в изгнание, моля бессмертных богов как можно скорее заставить неблагодарных граждан, причинивших ему безвинно такую обиду, пожалеть о нем. Уже в свое отсутствие Камилл был присужден к уплате штрафа в размере пятнадцати тысяч тяжелых медных ассов.

33. Удален был в изгнание гражданин, который, оставаясь в городе, мог помешать взятию Рима, если только в человеческих делах есть что-нибудь верное, а между тем роковой для города день приближался, и в это-то время от клузийцев пришли послы с просьбой о помощи против галлов.