Пламенный вихрь - читать онлайн книгу. Автор: Бренда Джойс cтр.№ 21

Дорогой племянник, прошло уже так много времени, и я очень рад, что наконец-то нашел тебя и узнал, что ты здоров и преуспеваешь. Мой осведомитель сообщает, что у тебя хорошее положение в Сан-Франциско и твои дела идут неплохо. Я рад за тебя. Я почему-то всегда думал, что ты добьешься успеха.

Невероятно удачное совпадение, что после нескольких лет поисков мой человек нашел тебя именно тогда, когда ты больше всего нужен, Бретт, твой отец серьезно болен. Боюсь, ему не поправиться. Несколько лет назад он очень неудачно упал с лошади и был парализован ниже пояса. С тех пор он потерял волю к жизни. Недавно он слег с простудой, которая перешла в пневмонию. Боюсь, что Господь собирается забрать его у нас.

Бретт, я знаю, что ты горд, так же как и твой отец, но прошу тебя, не позволяй гордости управлять твоими чувствами. Дон Фелипе никогда не напишет тебе и не попросит приехать, хотя я и поделился с ним новостями о тебе. Я знаю, что он хочет тебя увидеть. Пожалуйста, приезжай.

Все остальные в семье здоровы. Твоему брату Мануэлю уже десять, он сильный, упрямый и сообразительный, совсем как ты и отец. Две твои младшие сестры, Габриель и Катерина, унаследовали кастильскую красоту своей матери. Мои дети, София и Диего, здоровы. У Софии недавно родился первенец. Твоя тетя Елена такая же, как и прежде.

Твой любящий дядя, Эммануэль.

Бретт отложил письмо. Его лицо стало похоже на непроницаемую маску. Он быстро прошел к буфету, налил себе большую порцию бренди и выпил половину, уставившись в окно на сад и улицу внизу. Будь они все прокляты.

На него нахлынули воспоминания, и среди них не оказалось ни одного приятного. О том, как он рос, промышляя воровством, на улицах Мазатлана, о костлявом, грязном мальчишке, которому всегда удавалось ускользнуть от полицейских, не появлявшемся дома по нескольку дней и даже недель. Не то чтобы это волновало его мать, французскую шлюху.

Когда бы он ни вернулся, всегда заставал дома одного из нескольких «опекунов». Надо отдать матери должное, она не старилась и была красивой. Но бессердечной. Его воспитание она предоставила экономке, у которой не хватало на это времени. Только одной из горничных он, похоже, не был безразличен, маленькой англичанке по имени Мэри, Заметив, что он вернулся — обычно лишь потому, что был голоден и не сумел раздобыть что-нибудь на улице, — она хватала его и заставляла принять ванну и переодеться. Как только он набивал себе желудок, он удирал снова, но всегда успевал услышать тонкие пронзительные крики матери и низкие стоны того, кого она «развлекала».

Он не знал, кого ненавидел больше: шлюху мать или отца-калифорнио.

Его жизнь изменилась в восемь лет, когда дон послал за ним, потому что два его брата погибли. До того момента как мать сообщила, что отсылает его, он даже не знал, кто его отец. По сей день он понятия не имел, каковы были отношения между его родителями или как они познакомились.

Первая жена дона Фелипе, донья Анна, не дала ему еще одного наследника. Постаревшая раньше времени, она оказалась неспособной рожать детей. Она умерла через шесть лет после приезда Бретта, после нескольких выкидышей, и к этому времени дон Фелипе воспринял ее смерть с облегчением. Он сразу женился на пятнадцатилетней Терезе, происходившей из старинной аристократической семьи, в которой рождалось много мальчиков.

К этому времени Бретгу было почти четырнадцать. За годы, прожитые в доме отца, он получил образование, но во всем остальном на него или не обращали внимания, или поносили. Он научился читать и писать на испанском, французском и английском, а говорить на всех этих языках он уже умел. Он даже выучил немного латынь. Он неплохо успевал по математике, геометрии, географии и истории и отличался в езде верхом, фехтовании и стрельбе из пистолета. Он научился говорить, ходить и вести себя кик джентльмен, хотя и знал, что не был таковым.

Дону Фелипе он был как будто безразличен, не считая случаев, когда у Бретта что-нибудь не получалось. Тогда его отец сердился и наказывал Бретта, как правило тростью. Он никогда не давал удовлетворения, когда его били, — он никогда не плакал.

Все шесть лет до самой своей смерти донья Анна отказывалась даже видеть его, не то что разговаривать с ним, хотя и обсуждала его с другими. Он знал, что незаконнорожденный, но это никогда его не волновало, пока однажды не услышал, что жена отца, когда говорит о нем, называет его ублюдком. Тогда он испытал гнев и стыд, каких никогда не испытывал прежде.

Остальные тоже смотрели на него свысока. Маленькая София — его кузина, почти того же возраста, что и он, удивительно красивый ребенок с иссиня-черными волосами и темными глазами — относилась к нему высокомерно и с упоением называла его «ублюдком», зная, что он не может побить ее, как бы ему ни хотелось. Она любила насмехаться над ним. Даже сейчас при мысли о ней он застыл от гнева.

Ну и конечно же еще была тетя Елена. Он невольно улыбнулся. Что именно имел в виду дядя Эммануэль, говоря, что тетя Елена, его жена, осталась такой же, как прежде? Неужели он не знал, что она была шлюхой, как и мать Бретта?

Это случилось, когда ему было почти шестнадцать. Бретт начал интересоваться девушками годом раньше — по такой степени, что несколько служанок стали сводить en с ума. Он даже начал видеть их во сне… Однажды днем он наткнулся на тетю и ее партнера в укромном уголке сада.

Он зачарованно следил, как его тетя совокупляется с конюхом. Никто из них не снял одежды, о чем он пожалел, по ее юбки были задраны до талии, и у нее были длинные белые ноги. Бретт наблюдал, как конюх тычется в нее, пока сам не потерял самообладание и не совершил непростительную бестактность — вскрикнул.

В мгновение ока Елена столкнула с себя парня, опустила юбки и застегнула лиф.

— Кто там? — окликнула она.

Завороженный, не в силах вымолвить ни слова, Бретт вышел из укрытия.

Сначала она испугалась, потом не спеша стала оглядывать его с ног до головы, и он снова стал твердым и горячим. Она улыбнулась:

— Пабло, теперь иди. Увидимся в другой раз. Подойди сюда, Бретт.

Когда Бретт двинулся к ней, сердце его бешено билось. Он не знал, чего ожидать, но твердо знал, что у тети Елены будут страшные неприятности, если кто-нибудь узнает, чем она занималась. Она стояла, расстегивая лиф, и Бретт ахнул, когда из него вырвались полные, в голубых прожилках, с отвердевшими сосками груди.

Бретт совсем потерял голову. Он понимал, что это нехорошо, ведь единственным человеком, который ему нравился, был дядя Эммануэль, но ему было шестнадцать лет и кровь его кипела. За ладонями вскоре последовали его губы и он принялся безумно сосать ее огромные твердые соски, отчего Елена гортанно рассмеялась:

— У тебя безошибочные инстинкты, Бретт. Вскоре он уже погрузился в нее, вонзаясь дико, лихорадочно… Никогда прежде он не испытывал ничего подобного.

За месяц, оставшийся до его отъезда, она многому научила его. Бретта переполняло чувство вины, но он был не в силах сдержать себя. А потом донья Тереза, новая жена отца, родила сына, Мануэля, и пропала всякая необходимость в том, чтобы Бретт оставался…