— Вы хотите сказать, что это была настоящая попытка покончить с жизнью?
Он направляет мои слова в нужное ему русло. Наверное, это одна из первых стратегий, которую он усвоил в университете, когда учился на мозгоправа.
Но я тоже не дура.
— Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.
Он закрывает свой блокнот.
— Я уже объяснил свою позицию по этому поводу, Лиза. Если у вас есть вопросы, нужно задать их людям, которые могут на них ответить. И это ваши родители, а не я.
Насколько я понимаю, на сегодня мы закончили. Мы прощаемся у двери. Я вижу, что за выражение проскальзывает на его лице, хотя он и пытается его скрыть. Оно говорит о нежелании видеть меня здесь снова.
Глава 16
— Как я выгляжу? — спрашивает меня Марта, а затем радостно и по-девчачьи кружится передо мной в столовой. На ней вечернее платье сексуального темно-синего цвета с открытыми плечами и разрезами с обеих сторон, которые подчеркивают ее загорелые ноги. Она фанатка спортзала и ходит туда как минимум два раза в неделю, что заметно.
С того ужасного момента, как умерла соседская кошка, я держусь отдельно от хозяев — в первую очередь затем, чтобы не пересекаться с Джеком, — и обедаю в столовой, только когда знаю, что их там не будет. Но в этот вечер все по-другому. Марта и Джек идут на тусовку. Один из друзей Марты устраивает роскошную вечеринку в честь дня рождения. Мне нужно быть внизу, дабы убедиться, что они уйдут.
— Ты выглядишь великолепно.
Она наклоняется вперед и шепчет:
— Джек говорит, что я слишком многое показываю.
Ее нога соблазнительно проглядывает сквозь разрез.
— Неважно, что он говорит, повеселись как следует.
Марта заслужила это и много чего еще, учитывая то дерьмо, которое она вынуждена терпеть.
Помяни черта, он тут как тут. Джек кричит, стоя у входной двери:
— Ты готова? Если ты будешь собираться такими темпами, мы чудовищно опоздаем.
Радость на лице Марты тускнеет:
— Уже иду, дорогой.
Потом она напоминает мне:
— Помни, не запирайся изнутри, иначе мы не сможем войти.
— Марта-а-а-а, — кричит Джек.
Марта прощается со мной и уходит к нему. Я остаюсь в столовой, прислушиваясь к реву двигателя фургона, когда он заводится и трогается с места. Выжидаю две минуты. Достаю телефон. Пишу:
— Готова.
В ответ мне приходит поднятый вверх большой палец.
Я с тревогой жду у входной двери. Почему он так долго? Я начинаю нервничать. Что, если что-то пойдет не так? Что, если… Через дверь виден чей-то силуэт. Я быстро открываю и затаскиваю Алекса внутрь.
— Спокойно, Лиза.
— Почему ты так долго?
Он выглядит взволнованным и снова подозрительно смотрит на меня, такую странную и сумасшедшую. Я начинаю первой:
— Я надеюсь, ты, блин, не собираешься дать задний ход?
— Я помню, что говорил, но это, — он указывает руками на коридор и дом, — это… дико. Странно.
По какой-то неизвестной причине мы стоим почти голова к голове и разговариваем шепотом. Я игнорирую его комментарий и поворачиваю на лестницу.
— Нам нужно подняться наверх.
— А это не какая-нибудь секс-вечеринка свингеров в пригороде? — теперь его голос звучит жизнерадостно и с надеждой.
— Размечтался.
Я чувствую, как он оглядывает дом.
— Если бы Пэтси не рассказывала мне о паре, которая здесь живет, я бы сказал, что тебе повезло. Это потрясающий дом.
Мы добираемся до моей комнаты. Я открываю дверь. Испытываю странное чувство гордости за восхищение, которое светится в его глазах, когда он осматривается. Это сияние гаснет, когда его взгляд падает на шарф на моей кровати. Мы оба погружаемся в воспоминания о нашей последней ночи вместе.
— Лиза… — начинает он неуверенно. Только этого мне сегодня не хватало. Кроме того, на это нет времени.
Я сворачиваю шарф и укладываю его под подушку, придушив ею наше прошлое, по крайней мере на время.
— Я хочу тебе кое-что показать.
Мое сердце тяжело бьется, когда я подхожу к стене. У Алекса настороженное выражение лица: он беспокоится о моем душевном состоянии. Думает, я чокнулась. Я его не виню. Я бы чувствовала себя так же, если бы кто-нибудь привел меня посмотреть на пустую стену. Я тянусь на цыпочках вверх, цепляюсь пальцами за край обоев и дергаю его. Обои с трудом отстают от кирпичной стены. Бумага медленно отходит и падает вниз.
— Черт возьми, — произносит ошеломленный Алекс, подходя ближе к тексту послания. — Что это?
Я не могу сказать ему, что со мной разговаривает мертвец, а дом раскрывает свои секреты, потому что тогда он действительно назовет меня сумасшедшей и уже не возьмет свои слова обратно.
Поэтому я выбираю полуправду:
— Дождь просочился сквозь световой люк, и обои отвалились. Там была надпись, — я смотрю на него с самым невинным видом.
— Потрясающе, — он не может оторвать взгляд от письма.
Я стою рядом с ним. Мы оба задумались о послании на стене.
— Ты можешь это прочесть? — спрашиваю я наконец.
Он не отвечает; вместо этого он поднимает палец и водит им по воздуху, выписывая предложение за предложением, при этом его губы бесшумно шевелятся.
Я не хочу торопить его, но…
— Скажи, что ты успел прочесть?
Он искоса бросает раздраженный взгляд в мою сторону.
— Дай мне…
Мы оба замираем от шума машины, приближающейся к дому. Я выглядываю в окно: черт возьми, это Джек.
Паника ударяет меня в живот. Я начинаю задыхаться. Что мне делать?
— Алекс, тебе нужно спрятаться.
— Что?
Мне нужно побудить его к действию.
— Это Джек. Он вернулся. Может подняться сюда. Вспомни, что о нем сказала Пэтси. Он, блин, убил ее кошку.
Но Алекс стоит на своем:
— Я не понимаю, почему тебе не разрешено принимать гостей. Это не тюрьма. Если ты дашь мне договор аренды, я уверен, что смогу…
Входная дверь внизу хлопает.
Я умоляю его:
— Алекс, пожалуйста, спрячься под кроватью.
Он мягко берет меня за руки.
— Что за фарс, Лиза? Это твоя комната. Ты платишь хорошие деньги, чтобы в ней жить. Если Джек поднимется сюда, не открывай дверь. Все просто. На двери есть задвижка и цепочка, чтобы удержать его…
Я судорожно прижимаю палец к его губам. На площадке внизу слышны шаги. Наше неровное дыхание — единственный звук в комнате.