Моя жизнь, или История моих экспериментов с истиной - читать онлайн книгу. Автор: Мохандас Карамчанд Ганди cтр.№ 58

Среднестатистический англичанин считал, что индийцы трусы, не способные рисковать собой или отречься от своих сиюминутных личных интересов, а потому даже многие друзья-англичане не поддержали мой план. Зато мистер Бут охотно поддержал его. Он обучил нас работе в санитарном корпусе. Мы получили свидетельства о пригодности к военной службе. Мистер Лаутон и мистер Эском также одобрили мой план, и мы наконец подали заявление об отправке на фронт. Правительство с благодарностью приняло заявление, но отметило, что в наших услугах пока не нуждается.

Я не был удовлетворен подобным ответом. Доктор Бут устроил мне встречу с епископом Наталя и представил меня ему. В наш корпус записались добровольцами многие индийцы-христиане. Епископ был обрадован моим предложением и обещал посоветовать, чтобы нашими услугами воспользовались.

Время тоже работало на нас. Буры сражались с большей отвагой, решительностью и мужеством, чем от них ожидали, и в результате наша помощь оказалась необходима.

Наш корпус состоял из тысячи ста человек, сорок из которых были командирами. Примерно триста были свободными индийцами, а остальные — законтрактованными. К нам присоединился и доктор Бут. Санитарный корпус показал себя с лучшей стороны. Хотя мы работали не на линии огня и находились под защитой Красного Креста, в критические моменты нас просили выдвинуться на передовую. Но не по собственной воле мы прятались в тылу: власти не хотели отправлять нас в самое пекло. Ситуация изменилась после битвы за Спион-Коп, когда генерал Буллер прислал нам письмо, в котором отметил, что, хотя мы не обязаны подвергать себя риску, правительство будет благодарно, если мы выдвинемся вперед и будем выносить раненых с поля боя. Мы не колебались ни минуты. Вот так и получилось, что во время битвы за Спион-Коп наш корпус оказался на линии огня. В то время нам приходилось проходить по двадцать или двадцать пять миль в день с ранеными на носилках. Мы даже удостоились чести переносить самого генерала Вудгейта.

Наш санитарный корпус был все же расформирован после шести недель службы. Поражения у Спион-Копа и Ваалькранца заставили британского главнокомандующего оставить попытки завладеть Ледисмитом и другими городами стихийно и действовать более осмотрительно, дожидаясь подкреплений из Англии и Индии.

Но даже наши скромные усилия были восторженно встречены общественностью и укрепили репутацию индийцев. Газеты печатали хвалебные стихи с рефреном: «Мы тоже дети твои, Империя, в конце-то концов».

Генерал Буллер отметил работу, проделанную нашим корпусом, в своем официальном донесении, а всех наших командиров наградили медалями.

Индийская община стала более организованной. Я сумел сблизиться с законтрактованными рабочими. Их сознание постепенно пробуждалось, и они стали понимать, что мы все — индусы, мусульмане, христиане, тамилы, гуджаратцы, синдхи — сыновья одной родины. Все теперь верили, что индийцы будут вознаграждены за свои обиды. В тот момент казалось, что позиция белых определенно изменилась. Отношения, сложившиеся между нами и белыми во время войны, не могли быть лучше. Мы воевали бок о бок с тысячами томми . Они были дружелюбными и благодарили нас за нашу помощь.

Не могу не записать приятное воспоминание о случае, в котором человеческая природа проявила себя с лучшей стороны в час суровых испытаний. Помню, как мы продвигались к лагерю в Чивели, где лейтенант Робертс, сын генерала Робертса, получил смертельное ранение. Наш санитарный корпус удостоился чести вынести его с поля боя. День выдался на редкость жарким. Всем страшно хотелось пить. По пути нам попался небольшой ручей, из которого мы могли напиться. Но кто должен был сделать это первым? Мы предложили, чтобы сначала пили томми, однако они, в свою очередь, предложили начать нам, и какое-то время продолжалось это невероятно приятное соревнование, в котором каждый хотел уступить другому.

Мне всегда казалось странным, что член общества может существовать и не приносить никакой пользы людям. Я не желал скрывать слабости своей общины или потакать им, а также отстаивать ее права, не избавившись прежде от ее недостатков. А потому, как только я обосновался в Натале, я твердо решил снять с общины отчасти справедливые обвинения. Поговаривали, что индийцы — неопрятный народ, который не умеет содержать в чистоте свои дома и земельные участки. Видные представители общины уже начали приводить дома в порядок, но произвести инспекцию всех жилищ удалось только после сообщений о том, что вспышка чумы в Дурбане неминуема. К осмотру приступили, предварительно посоветовавшись с отцами города и получив их одобрение. Им была необходима наша помощь. Подобное сотрудничество не только облегчало работу им, но и избавляло нас самих от многих затруднений. Во время вспышек заболеваний власти, как правило, становятся весьма нетерпеливы, злоупотребляют мерами предосторожности и весьма жестко обходятся с теми, кто проявляет недовольство. Наша община избежала всего этого, добровольно приняв меры по улучшению санитарных условий.

Но мне при этом пришлось столкнуться с трудностями. Я понимал, что теперь, когда я требую от общины выполнения ее обязанностей, я не могу надеяться на такую же поддержку, какую мне оказывали, когда я отстаивал ее права. Где-то я сталкивался с оскорблениями, где-то с вежливым равнодушием. Этих людей было сложно заставить содержать свои жилища в чистоте, а о том, что они найдут для этого средства, не могло быть и речи. Этот эксперимент научил меня, что необходимо обладать бесконечным терпением, чтобы заставить людей выполнить какую-либо работу. Только сам реформатор изо всех сил стремится к осуществлению реформы, но не общество, от которого он может ожидать лишь сопротивления, ненависти и даже преследования. Почему бы обществу не считать упадком то, что реформатор считает более важным, чем собственная жизнь?

Как бы то ни было, я все-таки смог показать членам индийской общины, насколько важно содержать свои дома и земельные участки в чистоте. Власти зауважали меня. Они поняли, что, хотя я и отстаивал права общины и стремился решить ее проблемы, я не менее охотно и упорно требовал ее самоочищения.

Оставалась, однако, еще одна задача. Я имею в виду пробуждение у индийских поселенцев чувства долга перед родиной. Индия была бедным государством. Индийцы отправлялись в Южную Африку в поисках лучшей жизни, и они обязаны были поделиться частью своих заработков с соотечественниками в час нужды. Поселенцы так и сделали во время ужасающего голода в Индии в 1897 и 1899 годах. Они внесли деньги в фонды помощи голодающим, причем взносы 1899 года оказались еще более значительными, чем взносы 1897-го. Мы попросили о помощи англичан, и они великодушно откликнулись. Даже законтрактованные индийские рабочие помогли. Эта система сбора средств для голодающих существует до сих пор, и теперь мы знаем, что индийцы в Южной Африке не откажутся помочь соотечественникам, когда страна переживает трудные времена.

Служение индийцев из Южной Африки раз за разом показывало мне все новые стороны истины. Истина подобна раскидистому дереву: чем тщательнее за ним ухаживают, тем богаче его урожай. Чем глубже погружаешься в истину, тем более ценные сокровища обнаруживаешь в ее недрах. И безграничные возможности служения людям похожи на эти сокровища.