— Ты права, может и пора прекращать. Речь хороша, и ты вполне убедительна, но в чем-то ты темнишь, дорогая моя.
— Так здесь темно, может поэтому и темню, — откидываю голову на сиденье и начинаю смеяться, краем глаза поглядывая на Наташу.
— Не хочу с тобой ругаться и спорить, ты хоть и малость ненормальная, но все же определенно мне нравишься, так что я хочу длительного сотрудничества с вами, Наталья Александровна. Поэтому, будь так добра, реши вопрос с контрацепцией, пожалуйста, — говорю, как можно спокойнее в надежде услышать все же благоразумный ответ.
— Ну прям предложение века, романтик хренов. Ладно, считай, что я уже решила этот вопрос.
— И что ты решила?
— Все просто, сделаем тебе вазэктомию, не волнуйся, говорят это не больно. Чик, чик и все готово. Ладно, ладно не надо на меня так смотреть, решу я этот вопрос без отрезания тебе каких-нибудь жизненно-важных частей тела. Но только после того, как ты купишь мне точно такое же платье и пригласишь меня танцевать. В конце концов, мне хотелось это делать с тобой, а не с теми тремя.
— Согласен. Тогда поехали, оттанцую тебя так, что мало не покажется.
— Вообще-то я имела в виду реально танцевать.
— Я тоже. Просто танцор из меня херовый, готовь новые ноги.
— Если это попытка съехать, то она неудачна. Куча медляков или вазэктомия.
— Определенно медляки.
— Вот и договорились.
***
— Просыпаемся, уже восемь утра.
— И что? — сонным голосом бормочет Наташа. — Мне никуда не надо.
— Сегодня вторник, тебе надо в редакцию.
— Блин! — тут же вскакивает с кровати. — Спасибо, что напомнил.
— Пожалуйста. Завтрак приготовишь?
— Угу, — протирает ладонями глаза, встает с кровати и идет в ванную. Я вслед за ней.
Захожу в душевую кабину и становлюсь под прохладную воду. Жуть как хочется спать, так бы и завалился обратно, но дела никто не отменял.
— Максим, где моя умывашка?
— Что?
— Розовый пол-литровый флакон, вот что. Он стоял на стеклянной полке.
— Я, кажется, просил тебя убирать за собой. У тебя есть твоя полка, не зли меня, иначе выброшу все к чертовой матери.
Кажется, она что-то бубнит себе под нос, а меня это в очередной раз бесит. Все у нас на удивление хорошо, но все эти разбросанные резинки, заколки, крема и прочее, выводят меня из себя. Инициатором того, что живет она практически у меня, лишь изредка ночуя в своей съемной квартире, был исключительно я. Но я ни коим образом не подписывался на все эти раздражающие меня штуки. В принципе, если бы не этот факт, я бы назвал последние два месяца почти идеальными. К моему удивлению, предстоящая двухнедельная командировка меня даже огорчает. Хотя, наверное, стоит друг от друга отдохнуть, уж слишком много стало ее в моей жизни.
Выхожу из душа и поскальзываюсь на полу. Вот же мстительная сучка! Убрала коврик! Спокойно, главное не вестись на ее провокации. Выхожу из ванной, быстро переодеваюсь и иду на кухню, в которой полным ходом идет приготовление омлета. Судя по простому завтраку, кто-то сегодня явно не в духе. Да уж, к хорошему привыкаешь быстро, сейчас бы ее блинчиков, а не яйца. Присаживаюсь за стол и жду обещанную еду. Через считанные минуты Наташа подает тарелки с едой и кофе.
— Спасибо. Скажи мне, на кой хрен ты убрала коврик?
— Видимо, на тот же, что и ты мою умывашку.
— Это совершенно разные вещи.
— Разве? Я положила его ближе к раковине, но тебе похоже привычнее в другом месте, как и мне моя умывашка.
— Хорошо. Оставляй свои банки где хочешь, но резинки и заколки только у себя в полке. Все, это больше не обсуждается. Чего ты такая бешеная сегодня?
— Обыкновенная.
— Ясно.
— Что тебе ясно?
— Что нужно посмотреть календарь. Ладно, забыли. Хочешь сегодня в кино сходим?
— Хорошее предложение, но я сегодня встречаюсь с Викой и у нас уже запланирован поход в кино.
— Ну и отлично, пойдем втроем.
— В принципе можно, думаю, она будет не против, — ковыряясь в тарелке, с абсолютно недовольным лицом вещает Наташа.
— Еще бы моя сестра была против. Ты почему не ешь?
— Невкусно. Гадость какая-то.
— Да ты мисс самокритичность. Не выдумай, ешь.
— Не хочу. Пойду одеваться.
Встает из-за стола и идет в спальню. Брякнул про кино просто так, ибо идти мне туда не хочется совсем. Этой романтики я никогда не понимал, но раз там будет Вика, это другой разговор. В последнее время она от меня явно бегает, может я себя накручиваю, но так хоть будет возможность пообщаться. Одно меня несомненно радует — эти двое похоже подружились, только от Наташи я узнаю хоть какие-то новости из жизни собственной сестры. Бред, конечно, но я боюсь лезть к Вике.
— Я готова. Мы придем к тебе в шесть. Ты будешь свободен?
— Буду.
***
Мы переглядываемся с Олегом и похоже оба не можем понять, как Марина решилась прийти к нам в офис и предлагать какое-то там сотрудничество. Ну комедия, ей Богу. Интересно, кого она пришла соблазнять, Олега или меня?
— Мальчики, ну чего вы как дети? Мы что не можем мирно существовать из-за прошлого? Денег, как известно, много не бывает. Я даю возможность еще больше расширяться вашему бизнесу, а вы нос воротите.
— Марин, без обид, ну мы и так справимся, нам не нужен третий лишний, — закуривая очередную сигарету, обламывает нашу гостью Олег.
— Зря вы мальчики. Две головы хорошо, а три еще лучше.
— Найди своим деньгам другое применение и вообще это не женское дело, так что я с Олегом солидарен, третий лишний.
— Сюрприз, мы немного раньше, — в помещение врывается Вика, а вслед за ней и Наташа. — Ой, ты тут не один.
— Девочки, проходите, Марина уже собиралась уходить, — вполне дружелюбно произносит Олег.
Дурацкая ситуация, сейчас начнется то, чего можно было бы избежать, приди они обе чуть позже. Парадокс в том, что злится почему-то не Наташа, а Вика. И это видно по ее совсем не дружелюбному лицу. Наташа лишь осматривает Марину брезгливым взглядом.
— Что-то здесь пахнет неприятно? Что за аромат такой? Каким-то средством для истребления насекомых воняет, вам не кажется, мальчики? — обращается к нам обоим Вика.
— Точно, — встревает Наташа. — Только воняет не средством, а самими клопами.
— Ты права! — Вика подходит к сидящей Марине и демонстративно кривит нос. — Марина, ужас какой, это от тебя пахнет. Пора менять духи, уж лучше тройной одеколон, чем это, — разворачивается и специально выливает молочный коктейль на Маринину блузку. — Ой, прости! Какая же я неловкая.