Бегущий в Лабиринте (Трилогия) - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Дэшнер cтр.№ 66

Томасу до сих пор не верилось, что все это произошло наяву.

– Весьма исчерпывающе, – съязвила Тереза.

– Ну да.

Юноша обернулся, высматривая Алби. Сейчас он наверняка выпустил бы Терезу. Глэйдеры разбрелись по всей территории, но их вожака нигде не было видно.

Томас снова повернулся к девушке.

– Не могу взять в толк, почему гриверы убрались сразу после того, как забрали Галли. Он что-то говорил про то, что гриверы будут убивать нас по одному каждую ночь, пока не перебьют всех. Псих повторил это два раза.

Тереза просунула руки сквозь прутья решетки и положила на бетонный подоконник.

– По одному каждую ночь? Зачем?

– Понятия не имею. Он еще сказал, это как-то связано с… испытаниями или… Переменными. Что-то вроде этого.

У Томаса вновь возникло необъяснимое желание – такое же, как и в прошлую ночь, – прикоснуться к ее руке. Впрочем, он себя быстро осадил.

– Том, я все думала о том, что тебе сказала. Ну, Лабиринт – это код… Знаешь, ночь в одиночестве в камере способна творить чудеса: мозги начинают делать то, ради чего они и предназначены.

– И что эти слова значат?

Сгорая от любопытства, Томас постарался абстрагироваться от криков и споров, доносившихся отовсюду: весть о пожаре в Картохранилище разнеслась по всему Глэйду.

– Смотри. Стены перемещаются каждый день, так?

– Так.

Юноша чувствовал, что Тереза на пути к разгадке.

– И Минхо утверждает, что их конфигурации что-то обозначают, так?

– Ну да.

Мозг Томаса начал лихорадочно работать; показалось даже, что воспоминания из прошлого вдруг начали высвобождаться из плена замутненного разума.

– Я не помню, почему сказала про код. Знаю, что, когда вышла из комы, у меня в голове была настоящая мешанина из мыслей и обрывков воспоминаний. Безумное ощущение, будто мне в буквальном смысле высасывают память или… выскребают мозг. И вот тогда я подумала, что обязана сообщить о коде, прежде чем мне совсем опустошат сознание. Так что все это, наверное, очень важно.

Томас почти не слушал ее – он усиленно размышлял над загадкой.

– Они всегда сравнивали конфигурации стен в секторах по дням – карту сегодняшнего дня сличали со вчерашней, вчерашнюю с позавчерашней и так далее. Причем каждый бегун анализировал только свой сектор. Вот я и думаю: может, надо сравнивать конфигурации разных секторов…

Он умолк, чувствуя, что ухватился за что-то важное.

Тереза, видимо, в свою очередь его тоже игнорировала, потому что продолжала размышлять вслух:

– Первое, что мне приходит на ум при слове «код» – буквы. Буквы алфавита. Возможно, в конфигурациях Лабиринта заключено какое-то буквенное сообщение…

И тут Томас все понял: ему даже показалось, что он услышал в мозгу щелчок, с которым отдельные части головоломки сложились в единое целое.

– Ты права! Ты совершенно права! Бегуны все время искали совсем не то, что нужно! Они вообще неправильно анализировали карты!

Тереза приблизила лицо вплотную к решетке и сжала прутья руками с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

– О чем ты говоришь?..

Томас схватился за прутья, за которые держалась Тереза, и приблизился к ней так близко, что смог уловить исходящий от нее запах, – на удивление приятная смесь пота и цветочного аромата.

– Минхо говорил, что конфигурации регулярно повторяются, но почему – они так и не поняли. Сектора всегда сравнивали по отдельности, анализируя изменения хронологически. А что, если один день – отдельный элемент кода, и требовалось проанализировать изменения во всех восьми секторах, а потом собрать воедино?

– Думаешь, в суточных изменениях конфигураций зашифрованы какие-то слова? – спросила Тереза. – Лабиринт говорит с помощью движения стен?

Томас кивнул.

– Возможно, в картах зашифрованы не слова, а буквы. Кто его знает. Так или иначе, бегуны всегда считали, что изменения в конфигурации стен позволят вычислить прямой выход из Лабиринта. Они рассматривали карты как собственно карты, а не как замаскированные письменные сообщения. То есть мы должны… – Он запнулся, вспомнив, что ему сообщил Ньют. – О нет!..

Глаза Терезы вспыхнули тревогой.

– В чем дело?

– О нет, о нет… Только не это…

Томас выпустил из рук прутья решетки и отшатнулся назад, осознав, что произошло. Он обернулся в сторону Картохранилища. Дым стал не таким густым, хотя все еще струился из двери, скапливаясь в небе темным бесформенным облаком.

– Да в чем дело?! – повторила Тереза.

Из камеры она не могла видеть Картохранилища.

Томас снова повернулся к ней.

– Я не думал, что это имеет такое значение…

– Да говори толком! – требовательно воскликнула девушка.

– Кто-то сжег все карты. Если код и был, теперь он уничтожен.

– Я еще вернусь, – сказал Томас. От волнения его начало мутить. – Может, какие-нибудь карты уцелели. Я должен поговорить с Ньютом.

– Стой! – закричала Тереза. – Выпусти меня отсюда!

Томас чувствовал себя ужасно, но помочь девушке сейчас не мог – не было времени.

– Не могу. Но я скоро вернусь, обещаю.

Он свернул за угол, прежде чем она успела начать протестовать, и помчался к окутанному черной дымкой Картохранилищу. Внутри у Томаса все горело. Если Тереза права и они действительно находились в шаге от разгадки, которая в буквальном смысле превратилась в пепел… От подобной мысли на голове зашевелились волосы.

Подбежав к Картохранилищу, Томас увидел глэйдеров, толпившихся возле приоткрытой черной от копоти двери бункера. Подойдя ближе, он понял, что взгляды всех прикованы к чему-то лежащему на земле. В центре толпы Томас заметил Ньюта; тот стоял на коленях, склонившись над распростертым телом.

За спиной Ньюта с убитым видом стоял Минхо.

– Где тебя носило? – спросил он, первым заметив Томаса.

– Ходил поговорить с Терезой. Что тут стряслось?

Томас приготовился к очередной порции дурных новостей.

Минхо недовольно наморщил лоб.

– Кто-то поджег Картохранилище, а ты побежал щебетать со своей чокнутой подружкой? Ты в своем уме?

В иной ситуации упрек задел бы Томаса за живое, однако сейчас его мозг был слишком занят.

– Я решил, что это уже не суть важно. Если за все время вы так и не смогли разгадать карты…

Лицо Минхо перекосило от негодования, а бледный свет неба и пелена дыма придали его выражению и вовсе зловещий вид.