История церкви, рассказанная просто и понятно - читать онлайн книгу. Автор: Брюс Шелли cтр.№ 83

Во вступлении к «Наставлению» Кальвин адресовал поразительное письмо Франциску I, королю Франции. Он защищал французских протестантов от критики со стороны врагов и отстаивал их права перед достойным слушателем. Никто еще не говорил от их имени столь действенно. И с этим письмом Кальвин поистине стал предводителем в деле протестантов.

Женева: родина кальвинизма

Он больше не мог оставаться во Франции – и спустя несколько месяцев странствий направился в Страсбург. А потом, в ту судьбоносную июльскую ночь 1536 года, Гильом Фарель завербовал его на дело Господне в Женеве.

Городской совет предложил Кальвину должность профессора Священного Писания, и он ревностно приступил к работе. Он подготовил исповедание веры для каждого, кто желал быть гражданином; он планировал для всех образовательную программу; и он настаивал на отлучении, особенно на изгнании с таинства Евхаристии, всех тех, чья жизнь не соответствовала духовным стандартам.

Это была самая суровая программа нравственной дисциплины в протестантизме – причем чуть более суровая, нежели рассчитывали «отцы города». И началось противостояние. Особенно тревожил вопрос о том, кто обладает силой отлучать от причастия. Церковь? Магистрат? После года борьбы Кальвин и Фарель потерпели поражение, и в апреле 1538 года городской совет велел двум реформаторам покинуть Женеву. Казалось, Кальвин проиграл.

Следующие три года, проведенные в Страсбурге, возможно, были самыми счастливыми в его жизни. Как пастор в церкви французских беженцев, он был волен пустить в ход свои дисциплинарные меры; он был признанным наставником в богословии; его почитали в городе и сделали представителем на важном религиозном соборе в Германии. В эти годы он женился на вдове с двумя детьми, и она оставалась его верной помощницей до самой своей смерти в 1549 году.

Тем временем друзья Кальвина в Женеве вновь обрели силу в городском правительстве и настаивали на том, чтобы он вернулся и продолжил свои реформаторские усилия. В сентябре 1541 года он снова, с огромной неохотой, взял на свои плечи Женеву – но уже на своих условиях. И церковная конституция, принятая городом, воплотила главные идеи Кальвина.

Церковью управляло четыре учреждения: пасторы, наставники, пресвитеры и диаконы. Двенадцать пресвитеров вместе с министрами формировали Консисторию, ответственную за моральный надзор над городом. Обвинения разнились – от отсутствия на общественном богослужении до пьянства, прелюбодеяния, азартных игр и танцев.

Естественно, противостояние продолжилось. Много раз Кальвин был на грани изгнания. Но он смело сражался, и ряды его верных сторонников постоянно пополнялись изгнанными за веру, которых Кальвин принимал под крыло. Шел этот поток главным образом из Франции.

В 1553 году, который пришелся на один из тех периодов, когда влияние Кальвина ослабло, в Женеве попросил убежища блестящий, но эксцентричный врач Мигель Сервет. Он бежал от преследования, устроенного католиками за его еретические взгляды: Сервет отрицал догмат о Святой Троице. Он прибыл в Женеву как раз в тот момент, когда враги бросили вызов авторитету Кальвина. И пусть даже сам Кальвин не хотел сжигать еретика на костре, желая тому более милосердной смерти, он поддержал сторонников казни мыслителя, вышедшего за рамки. Сервета сожгли, и многие последующие поколения помнили Кальвина как «того, кто сжег Сервета».

Через два года позиции Кальвина в Женеве упрочились, и до самой смерти он во многом влиял на религиозные и нравственные пути города. Впрочем, Кальвин никогда не ограничивался Женевой. Он считал город убежищем для гонимых протестантов, примером дисциплинированного христианского общества и центром обучения священников. Студенты со всей Европы в восторге приходили в Женеву, стремясь увидеть то, что Джон Нокс именовал «самой совершенной школой Христа со времен апостолов». Они слышали богословие Кальвина из первых уст – и послушно жили под строгим оком города.

Всевластие Божье

Кальвинизм, который перенимали студенты, проистекал из главного убеждения Кальвина в абсолютном всевластии Божьем. «Бог утверждает, что обладает всемогуществом, – писал он, – и притязает на то, чтобы мы признавали этот атрибут». Бог есть «Правитель всего сущего». В своей собственной мудрости, из самой дальней вечности, он определил, что будет делать, и по своей собственной власти он исполняет то, что определил.

И это не просто общее руководство. Библия учит тому, как Бог направляет жизни отдельных людей. Мы читаем и о том, что ни одна из малых птиц не упадет на землю без ведома Отца Небесного, и о том, что одним матерям Он даровал младенцев, а других матерей лишал детей. И это не безжалостный фатализм в природе, а личные решения Всемогущего Бога, который подвигает людей идти Его путями.

Если окончательным девизом Лютера было «праведный верою жив будет», то Кальвин сказал: «Да будет воля Твоя на земле, как на небе». В древней доктрине о предопределении, которой учили святой Павел, Августин и Лютер, Кальвин увидел источник религиозного рвения. Он считал божественное избрание к вечной жизни не просто умозрительной проблемой, а глубочайшим источником уверенности, смирения и нравственной силы.

Пусть Кальвин и не заявлял, будто абсолютно точно знает, кем были избранники Божии, он верил, что способных спастись покажут три критерия: участие в двух таинствах – в Крещении и в Евхаристии, честная нравственная жизнь и публичное исповедание веры. Их хватало для дисциплинированной Церкви на земле.

Для Кальвина, в гораздо большей степени, нежели для Лютера, вера выражалась в активном стремлении установить Царство Божье на земле. Да, истинных христиан не судят по закону Божьему, но именно в законе они находят божественно установленный образ нравственности! Добрые деяния не оправдывают – но среди тех, кто оправдан, нет таких, кто бы не совершал благих деяний! И никто не может быть настоящим христианином, если не стремится к святости в своей жизни. Это неукоснительное устремление к нравственной праведности было одним из главных черт кальвинизма. В нем характер стал главным мерилом подлинно религиозной жизни, и оно объясняет, почему Кальвин вел столь активную общественную деятельность. Бог призывает избранных ради своего замысла!

Акцент кальвинизма на всевластии Бога привел и к особым воззрениям на государство. Лютер считал государство обладателем высшей власти. Немецкие князья часто определяли, где и как проповедовать Евангелие. Но Кальвин учил иначе. Ни папа, ни король, говорил он, не смеют притязать на абсолютную власть! Кальвин никогда не проповедовал «право революции», но поощрял рост представительских ассамблей и настоятельно напоминал об их праве противостоять тирании монархов. И именно то, что кальвинисты противились деспотической власти самодержцев, стало ключевым фактором в развитии современных конституционных правительств.

Церковь, говорил Кальвин, не подчинена светской власти – разве только в явно светских вопросах. С другой стороны, Церковь имеет обязательства перед всевластным Богом и должна направлять светскую власть в духовных делах. С такими идеями можно было легко представить, как кальвинисты расширяют по всей Европе сеть тайной духовной организации, стремящейся ниспровергнуть ложную религию и правительства с их запретами.