История церкви, рассказанная просто и понятно - читать онлайн книгу. Автор: Брюс Шелли cтр.№ 4

«Встречали его, скорее всего, радушно: редко в какой деревне бывал постоянный раввин, и часто приходилось доверяться странствующим проповедникам, каким и был Иисус. Все устраивались кто где мог, и в свете факелов Иисус, сев на высоком помосте», читал отрывки из священных книг и ясным, сильным голосом провозглашал, что сбылось то или иное пророчество – или толковал некую притчу.

Иисус учил о Царствии Божьем. Что он имел в виду? Верил в то, что Бог радикально и драматично вмешается в историю мира? Или хотел сказать, что Царство уже в какой-то мере здесь? Возможно и то и другое. Эти идеи можно примирить, если признать, что фраза говорит о владычестве личного и милосердного Бога, а не о каком-либо земном месте или государстве.

Иисус учил тому, что Царство Божье уже явило свою спасительную силу в его собственной личности. И он предложил доказательства. Исцеления, совершенные им, были не просто чудесами. Они были знамениями, силами грядущей эпохи, явленными в эпохе настоящей. «Если же Я перстом Божиим изгоняю бесов, то, конечно, достигло до вас Царствие Божие» (Лк 11:20). И все же он опасался, что эти исцеления, совершаемые им, могут неверно понять – и тогда люди сочтут его очередным магом. Потому он часто призывал исцеленных хранить молчание.

Но, конечно же, вести распространялись. Вскоре во всех городах и деревнях Галилеи с волнением говорили о новом чудотворце, исцеляющем слепых, увечных и больных властью своего слова или простым прикосновением сильной руки, – наверное, в руках плотника было немало силы. И толпы начали собираться везде, где он проповедовал.

Слава Иисуса росла. И у него появились враги, особенно среди фарисеев. Им ненавистен был вид людей, идущих вслед за тем, кто не учился у их книжников. И они без колебаний говорили о том, что сомневаются в его праве вести остальных за собой.

Послание Иисуса

Иисус был только рад открыто брошенному вызову: так он мог показать, сколь сильно отличается от фарисейского лицемерия его весть о покаянии и благодати.

Однажды – может быть, в тот день, когда паломники шли в Иерусалим на одно из великих торжеств, – Иисус рассказал о двоих, пришедших в храм вознести молитву. Сколь поразительно отличались они друг от друга! Один был фарисеем; второй, как это ни удивительно, презренным мытарем.

С ноткой артистизма – и, можно сказать, умения показать товар лицом, – праведник занял свое место и взмолился: «Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что́ приобретаю» (Лк 18:11–12). Так, во всяком случае, молился он в душе своей, и то было не пустое бахвальство. В делах праведности, отделявших их от прочих, – в посте, в десятине, – фарисеи превзошли всех.

Порок молитвы был в том, что возносилась она в духе самодовольства и жестокого презрения к другим. Праведным был только фарисей, а его смертных сородичей ждало одно: осуждение без всяких различий.

Мытарь считал себя изменником религии. Он собирал подати для римлян и порвал с верой отцов. Он чувствовал, сколь зыбка религиозная почва у него под ногами, стоял поодаль и всем своим обликом являл раскаяние. Он склонил голову и не смел поднять глаз, а молитва его была покаянным плачем и воплем о милосердии: «Боже! Будь милостив ко мне грешнику!» (Лк 18:14). И вряд ли контраст между набожностью фарисеев и верой последователей Иисуса мог быть сильней. Первая стояла на соблюдении сотен религиозных правил иудейского закона; вторая – на отвержении лицемерия и доверии к милости Божьей.

Из сотен последователей Иисус выбрал группу, которая странствовала с ним все время, изначально – довольно разную по составу. Впоследствии этих людей назвали апостолами – «посланниками». Апостолов было двенадцать, и прежде они занимались кто рыбной ловлей, кто сбором податей, но их верность Иисусу была сильна.

И именно для них Иисус провел различие между его Царством и земными державами. Он сказал, что его последователи – это иной народ, и у них иное величие. В державах этого мира царствуют сильные; но в Царстве Божьем правит совершенно иное – любовь и служение.

Слава Иисуса достигла апогея за год до его ареста в Иерусалиме. Когда на травянистых холмах Галилеи он накормил более пяти тысяч паломников, пришедших на Пасху, многие из учеников пытались провозгласить его царем. Но Иисус знал: они не представляли, что уготовил ему Бог в его жизни – и в его смерти. И он ушел в холмы с немногими верными.

Иисус знал, что ему отведена уникальная роль в Божьем плане искупления человечества, но опасался, когда его по традиции именовали Мессией и Искупителем. Скорее всего, толпа превратно понимала эти слова. Картина, явленная в его учении для двенадцати апостолов, соответствует строкам из Книги Исаии, где дан образ Раба Господня: «Он был презрен и умален пред людьми… и ранами Его мы исцелились» (Ис 53:3, 5), и образу Царя, чье явление предсказано в Книге пророка Захарии: «грядет… кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле, сыне подъяремной» (Зах 9:9).

Страстная неделя

Иисус явно помнил об этих пророческих образах в воскресный день перед своей последней Пасхой, когда во исполнение предсказания Захарии въехал в Иерусалим на осле. Толпы кидали ему под ноги пальмовые ветви и кричали: «Осанна! Благословен Грядущий во имя Господне!»

Кажется, это единственный случай, когда Иисус откровенно отождествил себя с Мессией из иудейских пророчеств. Он явно намеревался бросить вызов иерусалимским властям и заставить их решить: примут они его Царствие? Святой Город волновался и спрашивал: «Кто это?»

На следующий день Иисус возглавил шествие по узким, заполненным народом улочкам Иерусалима. Он шел в Храм. Там, в деянии протеста, призванном напомнить о ветхозаветных пророках, «вошел Иисус в храм Божий и выгнал всех продающих и покупающих в храме, и опрокинул столы меновщиков и скамьи продающих голубей, и говорил им: написано, – дом Мой домом молитвы наречется; а вы сделали его вертепом разбойников» (Мф 21:12–13).

Вести об этом драматичном событии пронеслись по Иерусалиму. Люди стекались в храм в надежде хоть мельком увидеть Иисуса. Разлетелись слухи о явлении Мессии и о близком и неминуемом разрушении Храма.

Такие разговоры о Мессии встревожили храмовых начальников. Что если этот галилеянин должен был начать очередное восстание против римских властей? И все же арестовать его они не решались – из страха вызвать бунт толпы.

Для саддукеев такой человек, как Иисус, был поистине опасен: римская власть помогала им удерживать привилегированные посты. Любой, кто заводил разговоры о Мессии, подрывал верность установленному политическому порядку и ставил под угрозу отношения саддукеев с римлянами. И саддукеи решили, что такой человек должен замолчать прежде, чем высечет искру и воспламенит восстание, которое римляне жестоко подавят, – и прости-прощай привилегии!

Так, в страхе перед Иисусом, саддукеи и их противники, фарисеи, объединились в весьма необычный альянс. Казалось, Иисус, открыто нарушавший субботу и ставивший под сомнение иные законы, подрывал авторитет иудейской религии. По разным причинам обе группировки видели в этом самозваном пророке из Галилеи опасного врага – и вместе пришли к тому, что его необходимо судить и приговорить к смерти.