Подавшись к Игорю, Лера крепко прижалась к нему, и он, охнув от боли, не оттолкнул, а обнял, будто хотел впитать в себя ее и эти мгновения.
— Мы куда сейчас? — всхлипнула Лера, когда глаза защипало от непролитых слез. Она так давно не плакала — по-настоящему, навзрыд, несколько часов, чтобы избавиться от всего, что ее тревожило. Не могла и сейчас — Игорь бы наверняка переполошился, а ему и без того досталось.
— Я в больницу, и ты со мной.
— В больницу? Но зачем?
— Царапину придется заштопать. Угрожал штопать его, а придется самому терпеть. — Макаров болезненно улыбнулся.
— Хватит шутить! Почему сразу не сказал, что все так серьезно?
— Нормально все. Жить буду.
— В этом не сомневаюсь. Если не будешь — домой не приходи.
Лера тихо рассмеялась, сама понимая, каким натянутым получился этот смех. Она сильно нервничала, но когда «скорая» тронулась с рывком, который сопроводил отборным матом Игорь, поняла, что потихоньку тревога отступает. Теперь все будет иначе. Она в это верила.
Часть 2. Отрывок 8
Вцепившись тонкими пальцами в равнодушный металл неудобного сетчатого сидения — одного в бесконечном ряду установленных в больничном коридоре кресел — Лера смотрела в одну точку перед собой, гадая, надолго ли ее хватит. Стоило им попасть в больницу, где даже стены были выкрашены в навевающий уныние и ужас серовато-грязный желтый цвет, оказалось, что в парке с арестом того, кто смог перевернуть дважды ее жизнь, ничего не закончилось. Игорю понадобилась операция, и хоть врач заверил ее, что ничего страшного эта процедура из себя не представляет, Лера смогла сделать полноценный вдох только когда Макарова перевели из реанимации в палату интенсивной терапии, куда ей разрешили зайти минут на двадцать. А она не могла. Боялась увидеть Игоря и понять, что ее обманули, и что жизнь его в эти самые минуты висит на волоске. Боялась снова потерять, зная, что если это случится, она уже не сможет оправиться. Не будет того, кто окажется рядом, проведя черту между прошлой и настоящей жизнью. Потому что этой самой настоящей жизни тоже не будет. Только не без него…
Не помешаю? — тихо спросил Смельчаков, незаметно для Леры материализовавшийся рядом. И тут же, без ее разрешения, устроился на соседнем кресле. В руках он держал какую-то папку, и Лера, увидев фотографию на обложке, поморщилась и поспешно отвела глаза.
— Нет. Игоря уже в палату перевели.
— Знаю. С врачом говорил. Ты как?
— Я нормально.
— Почему к нему не идешь? Не пускают? Я могу поговорить.
— Пускают. С духом собираюсь.
— С Игорем все будет хорошо.
— Знаю.
— Ас тобой?
— А что со мной?
— С тобой все будет хорошо?
Лера передернула плечами, но отвечать не стала. Она не знала ответа на этот вопрос. А лгать ни Смельчакову, ни себе, не хотелось.
— Послушаешь, что скажу?
— Давайте.
— Хорошо. Я думаю, ты должна все знать, чтобы поставить точку в том, что с тобой случилось.
— Думаете, ее можно поставить?
— Надеюсь. — Кашлянув, полковник выудил из кармана очки и, нацепив их на нос, открыл злополучную папку и принялся читать. Даже не читать — докладывать четким сухим безэмоциональным голосом. — Сергеев Роман Геннадиевич. Год рождения 1972. В 2005 году был осужден за убийство. Получил срок, который отбывал в колонии-поселении города Электросталь. Через семь лет был освобожден досрочно.
— Какие у нас отличные наказания за убийства предусмотрены! Просто курорт!
— Тут я с тобой согласен. Дальше продолжать?
— Валяйте, как сказал бы Игорь.
— Ладно. — Смельчаков отложил папку на кресло рядом и повернулся к Лере, которая почувствовала на себе его взгляд-рентген. Если полковник считал, что пара слов о том, как убийцу ее мамы осудили, приведут Леру в чувство, он ошибался. — Когда ты стала свидетелем убийства того депутата, на нашего Сергеева вышел некто Миронов, один из тех, кто был заинтересован в том, чтобы тебя убрать.
— Я его не знаю. И зачем вышел?
— Сергеев отлично разбирался во всем, что касается компьютеров, телефонов и прочего. На зоне он завел знакомства и снискал уважение. Поэтому Миронов и обратился к нему. О тебе они знали, за тобой следили. Выяснить, кто ты — не составило труда. Ты вовремя оказалась под нашей защитой.
— Неужели сейчас это сделать так просто? Я имею в виду вызнать о человеке все?
— У тебя никогда не взламывали почту? А страничку в социальных сетях? Может, у твоих знакомых?
— Взламывали. И не раз.
— Вот и ответ на твой вопрос. Сейчас это сделать просто.
— И что дальше?
— Когда Сергеев узнал в тебе ту девочку, мать которой убил восемь лет назад, я думаю, у него в некотором роде «поехала крыша». Он отошел в сторону, так что связать его с Мироновым и его людьми мы не могли. Выждал и вышел уже на тебя через Игоря. Для него общение с тобой превратилось в игру. Такое в своей практике я встречаю не впервые. Пару лет назад Иван чуть не пострадал, когда…
— Валентин Николаевич, пожалуйста, давайте не будем! И так тошно от этого всего, хоть на стенку лезь.
— Прости. Ты меня останавливай, правильно. Я этих историй могу рассказать сотни.
— Знаю. Ваня меня ими уже попотчевал. — Лера слабо улыбнулась. — А моя… мама… — Да?
— Она была случайной жертвой?
— Пока не знаю и точно сказать не могу. Мало изучал материалы дела. Но совершенно точно знаю, что следы преступления тянутся только к твоей матери. Хотя, допускаю, что просто тогда могли не связать каких-нибудь глухарей с личностью Сергеева.
— Если бы его не посадили тогда, как вы думаете, он бы выслеживал меня?
— Думаю, это вполне вероятно. Ты об этом с Иваном поговори, он у нас криминалист-отличник. Бывают случаи…
— Валентин Николаевич! — Лера застонала и закрыла лицо ладонями. Ей было одновременно смешно и хотелось кричать. Ну, сколько можно об этом? Она вон сама — ходячий случай. — Извините, но я не хочу говорить с Иваном. По крайней мере, об этом. И не хочу знать о примерах в криминалистике. — Отняв руки от лица, она с мольбой посмотрела на Смельчакова. Он был прав, говоря, что ей нужно обо всем узнать. То, что рассказал полковник, и само его присутствие дали Лере то, в чем она отчаянно нуждалась — спокойствие.
— Да, прости. Я не подумал просто.
— Скажите, а как… ранили Игоря?
— Он не смог оставаться в стороне. Помчался к тебе, как только Сергеев вытащил нож. Ну и бросился на него, тот и пары шагов за тобой сделать не успел.
— Почему остальные бездействовали?