Нет, она не представляла. Не просто представляла, а чувствовала то же самое. И видела, как Макарова трясет. Так же, как и ее саму. Все это было таким ужасным, от чего хотелось избавиться немедля, а он не позволял. Не давал возможности сбежать, чтобы забыть. Или хотя бы постараться это сделать.
— Я не хочу! Не буду! Вообще ни слова не скажу! — истерично выкрикнула она, снова обхватывая себя руками. А Игорь почувствовал себя животным, которое загнало маленькую девочку в собственную клетку. Но он не мог поступить иначе.
— Лера… пожалуйста, я тебя очень прошу. Ответь. Кого ты имела ввиду?
— Игорь…
— Прошу. Очень сильно прошу. Пожалуйста.
— Никого не было. Я ошиблась.
— В чем? Или в ком?
— В том, что стоит позволять прошлому возвращаться.
— Понятно.
— Мне можно уйти?
— Я сказал — нет. Если бы на моем месте был кто-то другой? Если бы ТТ оказался кем-то другим, ты бы сегодня оказалась в его постели?
— Игорь…
— Отвечай!
— Да пошел ты! Ты не имеешь никакого права у меня этого спрашивать!
— Я — имею. Потому что именно со мной ты была все это время. Где ты вообще понабралась такого, от чего мне крышу сносило?
— Я не понимаю…
— И я не понимаю. Вообще не понимаю, что со всей этой херней нам теперь делать.
— Ничего. Я очень тебя прошу… умоляю, отпусти меня.
— Нет.
— Почему?
— Потому что я не могу. Потому что со мной сейчас — полный пи*дец. Потому что я не могу представить, что мой Ангел пошла бы сейчас трахаться с кем-то, если бы на месте этого «кого-то» оказался не я.
— Ты бы вообще тогда меня не знал.
— Ну, как же? Ты разве не была моим ангелом?
Слова, вырвавшиеся помимо воли, звучат глухо и пропитаны болью. Но показать сейчас свою слабость Лере — не страшно. Либо сейчас, либо никогда.
— Все это уже в прошлом.
— Уверена?
— Да. И я хочу, чтобы оно там и оставалось.
— Ясно.
Он все же оттолкнулся от чертова стола. Кажется, кто-то грохотал в дверь подсобки, но Макаров не слышал, что им кричат из кафе. Он приблизился к Лере, которая отступила к стене, глядя на него испуганными огромными глазами. Остановился в полушаге от нее. То, что с ним творилось сейчас, было не облечь в слова. По телу будто проходили судороги, одна за другой. О том, что будет, если сейчас позволить Лере уйти, он старался не думать. Но хватался за эту ниточку, которая пока еще связывала их, с маниакальной потребностью не дать всему окончиться вот так. Или окончиться — в принципе.
— Почему у нас ничего не получается уже второй, сука, раз?
Слова процедил зло, но агрессию испытывал не по отношению к Лере, а к обстоятельствам, в которых они оказались. Снова.
— Потому что я всегда была для тебя плохой.
Он хмыкнул, горько улыбнулся. Рядом с Лерой Игорю хотелось быть настоящим. Где бы она ни была — в реале или, как теперь выяснилось, в виртуале. А она заявляет, что она для него — плохая?
— Может, проблема как раз в том, что ты всегда была для меня слишком хорошей?
— Поэтому ты так просто поверил в то, что увидел семь лет назад?
Она выплюнула эту фразу ему в лицо, хотя, видит бог, вообще дала себе зарок никогда не заводить беседу о том, что до сих пор причиняло боль. Но, как оказалось, это было невозможно. Макаров всегда умел вытащить из нее то, чего, как казалось самой Лере, в ней не было.
— Только не говори мне, что все было не обоюдно. У вас с Марком.
Он произнес эти слова с долей насмешки, за которой попытался скрыть горечь и… надежду. И черт побери! Ведь даже несмотря на то, что до сих пор верил тому, что видел собственными глазами, не желал отпускать Леру. Только не теперь.
— У нас с ним вообще ничего не было. Девственности я лишилась гораздо позже. И, поверь мне, это был не Марк.
— Лера…
— Игорь, я снова прошу тебя… позволь мне уйти.
— Не могу. Я не могу тебя отпустить.
Перекрыв расстояние в эти полшага, Игорь впечатал Леру в стену своим телом. То, что чувствовал сейчас, какие эмоции испытывал, сносило крышу. И он понимал, что действительно не может ее отпустить. Хотя и сам ощущал потребность побыть одному и все обдумать.
Сказанное Лерой казалось чем-то запредельно неправдоподобным. Но выяснять сейчас ничего не хотелось. Хотелось, чтобы она осталась рядом, а он не знал, как ей сказать об этом так, чтобы она поверила.
— Почему? — наконец выдохнула она, глядя на Игоря снизу вверх.
— Потому что все неслучайно, тебе не кажется?
— Я сейчас вообще об этом всем думать не могу.
— И все же придется. Теперь понимаю, насколько случайности у нас неслучайны. И поэтому я не могу тебя отпустить.
— Мне сейчас плохо.
— Почему?
— Потому что все слишком. Слишком остро, слишком чувствуется, слишком близко.
— И это плохо?
— Да. Я от этого отвыкла.
— И заново привыкать не хочешь?
— Я не знаю.
— А кто знает?
— Игорь…
— Что? Я всего лишь хочу понять, что нам делать дальше.
— Нам?
— Да. Не ври себе, что нас нет. Мы — есть.
— Это что-то меняет?
— Ты шутишь?
— Нет. Я всего лишь хочу понять, что это меняет?
— Это меняет все. Я хочу попробовать начать сначала.
— С кем?
— В каком смысле?
— В том смысле, в котором спросила: с кем? С Лерой или Ангелом?
— А разве вы не один человек?
— Для тебя — нет. И ты сам это понимаешь. Ведь не рассчитывал увидеть именно меня.
— Не рассчитывал. Но теперь понимаю, что это могла быть только ты.
— Лжец.
— Возможно. И все же…
— Игорь… пожалуйста, выполни мою просьбу.
— Если она не о том, чтобы тебя отпустить — выполню.
— Дай мне время.
— Сколько?
— Я не знаю. Но ты должен понимать, насколько все это для меня… странно.
— Для меня — тоже.
— Поэтому дай мне время. И нам. Прошу.
Она все так же смотрела на него снизу-вверх. Огромными глазами, в которых было столько всего — испуг, надежда, удивление, вызов и покорность. Так много всего, что от этого Игорь снова начинал сходить с ума.