Круиз на поражение - читать онлайн книгу. Автор: Евгения Кретова cтр.№ 14

Она красивая. Невероятно, ослепительно. С таких лиц рисовать Мадонну. Тонкие, изысканные черты, чуть опущенные ресницы, смуглая и при этом тонкая, чувственная кожа. Она никогда не смотрит прямо перед собой, будто всегда отгораживаясь от окружающего. Она улыбается мягко и застенчиво, будто в себя.

Стефан привык к яркой, броской красоте, красоте напоказ. И эта девушка притягивала, словно магнит, и искрилась тайной. И это заставляло, затаив дыхание, любоваться ею, словно подглядывать. Что, собственно, он и делал – замерев и забыв о приличиях, пялился. Она бросала на него настороженные взгляды и смущенно отворачивалась. А он продолжал смотреть, не в силах отвернуться.

И чувствовал, как что-то подспудное, дикое, пробуждается в нем: Стефан поймал себя на мысли, что хочет ее поцеловать.

– Да ну, – воскликнул скорее этой шальной мысли, чем деликатному вопросу Ангелины. Спохватился, откашлялся. Передвинул приборы на столе, чтобы скрыть неловкость – он-то свои мысли прекрасно слышал. Сообразил, что вырвавшаяся фраза все-таки подходит к их странному разговору, отмахнулся: – Не хочешь, не рассказывай, конечно.

Им принесли закуски, пиццу и два бокала красного вина.

– Давай, отпразднуем с тобой начало новой жизни, – он поднял свой бокал. – Во всяком случае для меня. Сегодня я обматерен на двух языках, лишен крова, наследства и финансирования. Для меня этот кастинг «Киар Алари» – единственный шанс не умереть от вечного позора.

Он лукаво подмигнул.

Ангелина смущенно улыбнулась:

– А оно точно того стоит – оказаться без крова, путей назад?

Стефан вдруг стал серьезным:

– Стоит, Геля… Страх отнимает половину жизни, неуверенность превращает ее остаток в серое болото.

Ей нравилось, что в этой, новой жизни ее зовут «Геля». Непривычно и солнечно. Она улыбнулась:

– Что будешь делать, если не пройдешь кастинг?

– Не знаю. Об этом я буду думать, если это случится. Мысли материальны. Если ты придумал запасной путь, он тебе непременно понадобится, – молодой человек поставил бокал на стол. – Если эта поездка важна для тебя так же, как для меня, то ты тоже не должна думать о возвращении назад.

От мысли вернуться Ангелину пробрало до костей. Голос изменил ей, дрогнул:

– Можешь быть уверен, я с тобой пойду до конца.

В ее глазах полыхнуло то темное, беспокойное, что он заметил еще при первом знакомстве. Сейчас оно горело лихорадочным огнем.

«Что же с тобой произошло, Ангелина Фролова?».

– Раз уж мы на сегодня бездомные и безлошадные, то предлагаю сдать сумки в камеры хранения на ж/д вокзале и отправиться гулять по Москве, – он решительно изменил тему разговора, чуть подался вперед, чтобы успеть поймать ускользающий блеск в глазах спутницы. – отоспимся в самолете и на «Жемчужине». Как считаешь?

Девушка отвела взгляд, улыбнулась уголками губ.

И, подумав, кивнула.

⁂

Ночная Москва нравилась ей чуть больше. Особенно после недавнего ливня: чуть ярче цвета, чуть больше бликов и гламура, чуть расслабленнее лица.

– Эти русские никогда не улыбаются, – пробормотала, не поворачиваясь к собеседнику.

Они мчались в авто, в гостиницу. Марию звали в оперу – она сослалась на головную боль. Ее приглашали в ресторан – она отказалась и от этого. Единственное, чего ждала весь этот долгий день – остаться одной. В номере. Ощущая прохладу белоснежных простыней. Впитывая шорохи чужого города.

– Я так и не понял, зачем ты это сделала, – ее собеседник сердито оторвал взгляд от просмотра соцсетей, покосился на помощницу. – Зачем этот, одиннадцатый?

Мария Тереза прикрыла глаза. Сказать, что этот мальчик напоминает ей ушедшую молодость? Что она верит в его талант? Что весь этот конкурс она затеяла ради него, а он сегодня облажался так, что ей пришлось применить все свое влияние? Ничто из этого не выглядело правдой. Потому что не было ею. И ее собеседник, как дикий пес чует фальшь за километр.

– Считай это старческой прихотью, – отозвалась, наконец.

– То есть, если перевезти на общечеловеческий, старческим маразмом?

Мария вспыхнула, бросила короткий и острый взгляд на тактично растворившуюся в полумраке салона помощницу. Уставилась на собеседника:

– Что ты себе позволяешь?! Забыл, из какого дерьма я тебя вытащила три года назад?!

Собеседник презрительно фыркнул:

– Пьяный и обдолбанный я творил так, что был знаменит. А сейчас ты набираешь сопляков, чтобы заменить меня.

– Дэйли, не беси меня, – улыбка Марии Стафф все больше напоминала бульдожий оскал.

Дэйли пожал плечами:

– Больно надо. По сути, мне плевать. Я всегда знал, что ты выкинешь меня на улицу, когда наиграешься в благотворительность.

Мария Стафф равнодушно отвернулась к окну.

– Мне все равно, что ты думаешь. Этот конкурс сделает «Киар Алари» знаменитым. Подарит ему вторую молодость. Былое величие. Новых клиентов. Новое дыхание.

– А как же я? – Глаза молодого человека блеснули в темноте.

– Ты так же будешь курировать коллекции, вести поставщиков и ключевых клиентов…

Дейли понимающе кивнул:

– Будешь держать меня на коротком поводке? Ну-ну…

От утих. Отвернулся.

– Какой дрянной город, – пробормотал. – В Нью-Йорке скоро утро.

Мария, не оборачиваясь к нему, криво усмехнулась:

– Ты так говоришь, будто когда-нибудь его видел трезвым.

– Видел… Пару раз.

Мария его уже не слышала.

К горлу подкатывала тошнота, малиново-оранжевые огни чужого города сливались в одно полотно, рассыпались мучительно и тоскливо. В самом деле, зачем она это на себя взяла? И выдержит ли?

«Выдержишь», – приказала себе.

Она всегда вытаскивала себя буквально за шкирку из всех проблем и неприятностей. Она сама себя сделала. Девочка из Бруклинских трущоб. Все, кто помнил ее такой, уже ждут ее на том свете.

То, что она задумала, заставит надолго запомнить ее имя.

Женщина положила голову на подголовник, прикрыла глаза.

В памяти проплывали почти забытые образы. Покосившееся крыльцо, раздолбанная тачка у давно не крашенной калитки. Заходящее солнце. Она, в страхе ожидающая темноты, потому что надо возвращаться домой. Сердце болезненно сжалось, будто она снова слышит крик нетрезвой матери. Ноздри уловили запах немытого тела, черствой пиццы и кислого пива. Детство.

Она всем отомстила за него.

Остался только один.

Дальше – хоть в ад.

1 июня, утро.