ОГПУ-НКГБ в борьбе со спецслужбами Японии - читать онлайн книгу. Автор: Олег Мозохин cтр.№ 91

10 сентября 1937 г. из Хабаровска от Варейкиса на имя Сталина и Молотова быта отправлена шифртелеграмма в которой сообщался расчет необходимых средств для переселения 11.800 семей колхозников и единоличников корейцев из ДВК. Всего для их переселения требовалось 42.150.000 руб. ^[320]

На следующий лень, 11 сентября 1937 г. Сталин в своей шифртелеграмме на имя Варейкиса, Блюхера и Люшкова пишет, «что выселение корейцев — дело вполне назревшее. Возможно, что мы несколько опоздали с этим делом. Но если это верно, тем быстрее надо провести выселение, особенно, с южных районов Посьета. Предлагаем принять каждому из Вас по своей области строгие и срочные меры по точному исполнению календарного плана выселения. Людей, саботирующих дело, кто бы они не были, арестовывать немедля и наказывать примерно. Арестуйте не только Вольского, но и десятки Вольских. Передайте Друскису, что над ним будет учинена примерная расправа, если он не проявит должной исполнительности и дисциплинированности» ^[321].

Выселение Корейского населения проводилось с целью пресечения проникновения японского шпионажа в ДВК.

Выселяемым разрешалось брать с собой имущество, хозяйственный инвентарь и живность. Им возмещалось стоимость оставляемого ими движимого и недвижимого имущества и посевов. При желании выехать за границу корейцам не чинились препятствия, допускался упрощенный порядок перехода границы.

В Казахской ССР и Узбекской ССР планировались мероприятия, обеспечивающие оказание необходимого содействия переселяемым.

Ход выселения корейцев брался под контроль партийных органов.

Планировалось после выселения корейцев увеличения пограничных войск на три тысячи человек для уплотнения охраны границы в районах, из которых переселялись корейцы. При этом разрешалось размещать пограничников в помещениях, оставляемых корейцами ^[322].

Ценой горя целого народа, невероятных людских усилий, тяжелых для государства затрат; под страхом быть наказанным за нерасторопность и отсутствие рвения; при страстном желании партийно-бюрократических и карательных органов отрапортовать вождю о досрочном исполнении его указания совершилось насильственное, тотальное и форсированное выселение корейцев из Дальневосточного края.

Нач. ПОДОР Дальневосточной железной дороги Кудрявцев 18 октября 1937 г. направил шифртелеграмму в Москву И. В. Сталину, наркому НКВД Н. И. Ежову и наркому НКПС А. В. Бакулину с сообщением, что перевозка корейцев в основном выполнена. Осталось отправить последние пять эшелонов.

Сообщалось об успехах НКПС в проведении работы по перевозке корейцев и о неправильном поведении отдельных работников НКВД по Приморью. Указывалось, что сотрудники НКВД Савцов и Гриднев в недопустимой форме обращались с рабочими и командирами, всячески их ругали. Кудрявцев просил заменить этих работников, один из которых даже на собрании обозвал хорошего работника всякого рода эпитетами.

Одновременно сообщалось, что с Дальнего Востока в Москву идут поезда с рыбой, которые ведут стахановцы. Их прибытие планируется ко дню Октябрьской революции.

Пользуясь случаем Кудрявцев просил Сталина помочь в неотложном деле. В связи с тем, что на дороге около 200 вагонов в одну обшивку занято под жилье он просил разрешить занять часть жилья выселенных корейцев, хотя бы переселить из вагончиков семейных людей с детьми. Крайком ему в этой просьбе отказал.

Сталин разрешил «железнодорожникам Дальвостжелдороги занять часть фана-домиков, освобожденных корейцами. Работников НКВД Савцова и Гриднева арестовать» ^[323].

25 октября 1937 г. Нарком внутренних дел СССР Ежов докладывал в Кремль, что выселение корейцев из ДВК закончено 36 442 семьи, насчитывающие 171 781 человек, в рекордные сроки вывезены в Казахстан и Узбекистан. Остальное корейское население с Камчатки и других отдаленных районов, находящееся в рыболовецкой путине, командировках и т. д., предполагалось вывести сборным эшелоном до 1 ноября 1937 г.

Партийно-правительственное постановление от 21 августа 1937 г. о переселении корейцев обязывало Совнаркомы Казахской ССР и Узбекской ССР немедленно определить районы и пункты вселения и наметить мероприятия, обеспечивающие хозяйственное освоение на новых местах, оказав им нужное содействие. Высшее руководство республик было поставлено в известность о принятой крупномасштабной операции без какого-либо предварительного обсуждения. 23 августа секретарь ЦК КПК(б) Л. Мирзоян впервые ознакомил членов бюро с содержанием сталинско-молотовского постановления, и было принято решение о создании специальной комиссии по приему и размещению корейских переселенцев во глава с председателем СНК Казахстана У. Исаевым. Такая же комиссия была создана в Узбекистане, ее возглавил председатель СНК республики Д. Курбанов.

Однако фактическое оперативное руководство было возложено на органы НКВД в лице Гильмана в Казахстане и Апресяна в Узбекистане, наделенных мандатом уполномоченных СНК по расселению и устройству корейцев. Все распоряжения уполномоченных были обязательными для всех наркоматов и ведомств, и специально созданных областных комиссий по приему и размещению переселенцев.

Первые эшелоны из Дальневосточного края стали прибывать в Казахстан в конце сентября, а в Узбекистан чуть позднее. Ни в Казахстане, ни в Узбекистане принять и устроить такое большое количество людей не были готовы. По ходу депортации число корейских хозяйств, подлежащих приему и размещению, выросло на 30–40 процентов по сравнению с первоначально указанной цифрой, менялись регионы, области и районы вселения и количественное распределение переселенцев, что создавало дополнительные трудности в их обустройстве.

Представляет интерес меморандум № 28519 от 26 августа 1937 г. начальника Хабаровского УНКВД Люшкова наркому НКВД СССР Ежову, в котором он докладывает, что имеющимися местными силами осуществлять охрану, конвоирование и сопровождение эшелонов с корейцами не может. Поэтому просит разрешить призвать на 3-месячную подготовку 100 человек из запаса УГБ и войск НКВД и 300 человек приписного состава милиции.

19 сентября 1937 г. Н. И. Ежов направил И. В. Сталину копию телеграммы Г. С. Люшкова об операции по выселению корейцев из Дальневосточного края, в которой он докладывал о крушении эшелона. В результате следствия по делу крушения эшелона корейцев был арестован машинист поезда Барахтин и главный кондуктор Романов, которые сознались в совершении ими крушения. Романов показал, что в 1934 г., работая на Сахалине на нефтяных концессионных промыслах, был завербован для работы в пользу японцев геологом Лаутенштрегер. В 1935 г. по его заданию перешел на работу на железную дорогу с целью шпионажа и выяснения возможных точек диверсионной работы. Был связан с начальником станции Дормидонтовка Колодцуком, который, привлек его к троцкистской организации и дал задание произвести крушение поезда с выселяемыми корейцами. Затем оттягивать вывоз, ссылаясь на дезорганизацию движения.