ОГПУ-НКГБ в борьбе со спецслужбами Японии - читать онлайн книгу. Автор: Олег Мозохин cтр.№ 43

25 августа 1933 г. секретарю ЦК БКП(б) Лазарю Кагановичу зам. председателя ОГПу Ягода и начальник Экономического управления ОГПу Миронов писали, что в результате углублённой агентурной работы по вскрытию контрреволюционной вредительской и шпионской организации в военной промышленности — Орудийно-Арсенальное Объединение и его заводы было установлено, что на территории Союза действует разветвлённая шпионская сеть, созданная разведывательными органами Польши, которая вела крупную шпионскую и диверсионную работу на заводах Военной промышленности. К моменту ликвидации этой шпионской сети агентурой НКВД было установлено, что во главе ее в качестве организатора и руководителя стоит специально переброшенный на территорию СССР крупный резидент польской разведки, прибывший в СССР под видом политэмигранта Минин Михаил Робертович.

Одновременно с операцией всей контрреволюционной организации в Военной промышленности, ОГПу, ПП ОГПу МО и ГПУ УССР была ликвидирована и указанная выше польская резидентура. При этом были установлены конспиративные явки польской разведки в Москве (квартира гр-на Клячко Льва Аркадьевича на Троицкой улице в д. № 1/4, кв. 2) и в Киеве (кв. гр-ки Арабок Марии Пахомовны — «Люси», ул. Короленко, д. № 71 на 1-м этаже). Кроме того, был арестован в числе других резидент Польской разведки Минин Михаил Робертович, настоящая фамилия которого — Бриль Виктор Иосифович.

В этих материалах отражается взаимодействие японской и польской разведок. Так, в связи с заданиями агента польской разведки «Совы» о получении сведений по оборонным работам на границах был завербован для шпионской работы по Дальнему Востоку инженер Рыбальченко, работавший участковым прорабом на строительстве по укреплению Маньчжуро-Китайской границы.

«Через Рыбальченко были получены и переданы польской разведке секретные документы об укреплениях на ДВ с указанием конструкций укреплений и их качества, дислокация и планы построенных на ДВ в 1932 г. воинских казарм.

При аресте участника к.-р. организации Улановского, непосредственно вербовавшего Рыбальченко, на квартире изъяты полученные от последнего для передачи полякам материалы с подробным описанием обороноспособности Дальнего Востока.

При передаче Мининым-Брилем сведений по Дальнему Востоку агенту польской разведки "Сове" последним были даны указания по дальнейшему собиранию сведений по оборонным мероприятиям по ДВ и, в частности, было сказано, что по договоренности Польши и Румынии с Японией первый удар должен быть произведен на Д. Бостоке. Проводившаяся шпионская и диверсионная работа широко финансировалась разведорганами Польши».

На 23-е августа по делу контрреволюционной организации в Военной промышленности было арестовано 70 человек ^[164].

17 мая 1934 г. зампред ОГПу Ягода проинформировал Сталина, что японский посол в Москве Ота телеграфно известил японского посла в Синьцзяне о вылете из Москвы в Биробиджан корреспондента польской газеты «Наш Пшег-лонд» (орган еврейской буржуазии сионистского направления, симпатизирующий Пилсудскому) — Бернарда Зингера.

Б телеграмме Ота указал, что Зингер едет с целью ознакомления с Советским Дальним Востоком и в частности с Биробиджаном. После чего он планирует выехать с этой же целью в Маньчжоу-Го.

Согласно этому сообщению Зингер был связан с японским корреспондентом в Москве газеты «Осака-Асахи», в силу чего Ота указывал на возможность получения от Зингера информации о военном положении Дальнего Востока и просил оказать ему полное содействие, связав его конфиденциально с представителем Маньчжоу-Го в Харбине.

Зингер был известен органам ОГПу, как лицо, связанное со 2-м Отделом Польского главного штаба (персонально с шефом контрразведки полковником Мейером — руководителем работы по борьбе с компартией Польши). Внешне Зингер выдавал себя за симпатизирующего коммунизму, имел связи среди легальных коммунистов — еврейских литераторов. Наряду с этим было известно, что Зингер изредка давал ТАССу информацию о сеймовой работе. В СССР Зингер приезжал в 1927, 1930 и 1933 гг. В этот раз Зингер въехал по местной визе полпредства СССР в Варшаве без согласования с центром.

19-го мая ОГПу было дано телеграфное указание ПП ОГПу ДВК о тщательном наблюдении за Зингером, с целью выявления его связей и одновременно перед НКИД был поставлен вопрос о запрещении Зингеру в будущем въезда в СССР ^[165].

Особый отдела ОГПу информировал ПП ОГПу в Хабаровске о том, что вылетевший 17 мая из Москвы в Хабаровск в целях ознакомления с Биробиджаном польский корреспондент Бернард Зингер получил от японской разведки в Москве ряд серьезных поручений. В Хабаровске Зингер должен был встретиться с представителями консульств Японии Маньчжоу-Го, после чего выехать в Харбин. Предлагалось принять меры тщательного наблюдения за ним на территории СССР и за рубежом ^[166].

Из перехваченной телеграммы японского посла в Москве японскому послу в Синьцзяне следовало, что они ждали от Зингера определенной разведывательной информации. Посол писал: «Есть надежда на получение от него благодаря этой поездке информации в отношении военного положения советской стороны». Просил оказать Зингеру необходимое содействие ^[167].

8 июля 1934 г. в Польшу с трехдневным визитом прибыл брат японского императора принц Коноэ, который привез Пилсудскому письмо от бывшего военного министра Японии генерала Араки, который активно выступал в 1932 г. за начало военных действий против СССР. Японский военный сообщал о намерении напасть на Советский Союз, используя в качестве повода КВЖД, но жаловался на слабость японской авиации, из-за чего войну приходилось отложить до марта-апреля 1935 года. Тем не менее несмотря на эти причины он заявил: «Если Польша и Германия дадут Японии заверения в том, что они выступят против СССР на следующий день после начала военных действий между Японией и СССР, то Япония достаточно подготовлена, чтобы начать войну немедленно, не дожидаясь срока окончания реорганизации и усиления своей авиации» ^[168].

В сентябре 1934 г. Варшаву посетила японская военная миссия во главе с начальником авиационной школы в Аконо генералом Харута. К осени 1934 г. польско-японское военнотехническое сотрудничество шло полным ходом.

11 ноября 1934 г. советник полпредства в Варшаве Б. Г. Подольский сообщил зам. наркома Б. С. Стомонякову о том, что японский генштаб осуществляет наблюдение за СССР из Прибалтийских стран и из Польши, а «польская военная и металлургическая промышленность получила от Японии заказы. Она разместила в Польше двухгодичный заказ на изготовление 100 тыс. винтовочных стволов, а также приобрела у нее лицензию на истребитель П-7. Польские предприятия выполняли так же японские заказы на стальной прокат, бронеплиты, трубы и турбины» ^[169].