Гриффит чуть покраснел и ответил, что был бы рад, но дома
его ждет сестра…
— Так мы позвоним ей и объясним, в чем дело, —
быстро ответила Джоан и вышла в холл к телефону.
Мне показалось, что на лице Гриффита появилась
растерянность, и я подумал, что, пожалуй, он малость побаивается своей сестры.
Джоан вернулась, улыбаясь, и сообщила, что все в порядке.
Таким образом, Оуэн Гриффит остался у нас на обед и явно был
доволен этим. Мы беседовали о книгах и театре, о политике и музыке, живописи и
современной архитектуре.
О Лимстоке, анонимных письмах и самоубийстве миссис
Симмингтон не было сказано ни слова. Мы оставили все это в покое, и Гриффит,
по-моему, был счастлив. Говорил он занимательно и остроумно, его смуглое
печальное лицо прояснилось.
Когда он ушел, я строго напомнил Джоан:
— Слишком он хороший парень, чтобы строить над ним
шуточки!
— Это ты так говоришь! — возразила Джоан. —
Все вы, мужчины, заодно.
— А с чего это ты решила любой ценой получить его
скальп, Джоан? Раненое самолюбие?
— Может быть, — ответила мне сестра.
Вечером мы обещали прийти на чай к мисс Эмили Бартон, в ее
временную квартиру в городке.
Мы пошли пешком, я уже чувствовал себя достаточно крепким,
чтобы на обратном пути подняться на холм. Очевидно, мы не рассчитали время и
пришли слишком рано, потому что отворившая нам дверь высокая, костлявая,
энергичного вида женщина сообщила, что мисс Бар — тон еще нет дома.
— Но она сказала мне, что вы придете, так что
проходите, пожалуйста, и подождите ее.
Судя по всему, это была верная Флоренс.
Мы прошли за ней по лестнице в гостиную, уютную, хотя,
пожалуй, чересчур уставленную мебелью. Некоторые из вещей были, по-моему, родом
из «Розмарина». Флоренс явно гордилась этой комнатой. — Правда,
красиво? — спросила она.
— Очень, — с чувством ответила Джоан.
— Стараюсь, как могу, чтобы мисс Эмили было удобно.
Конечно, я не могу сделать все, как хотелось бы и как оно полагалось бы для
нее. Знаете, все-таки дома это дома — там у нее целая вилла, а тут только эта
комнатка.
Флоренс — женщина явно с характером — укоризненно
поглядывала то на Джоан, то на меня. Я чувствовал, что сегодня у нас неудачный
день. Джоан досталось уже от Эме Гриффит и Партридж, а теперь эта верная
драконица накинулась на нас обоих.
— Я девять лет была там горничной, — добавила она.
Джоан, задетая таким несправедливым к нам отношением, отозвалась:
— Да, но ведь мисс Бартон хотела сдать дом! Она же сама
поручила это конторе по сдаче внаем.
— Она была вынуждена пойти на это, — разгорячилась
Флоренс. — А ведь она живет так скромно и экономно! Если бы только ее
оставили в покое с налогами. Так нет же, властям надо получить свое, хотя бы
для этого пришлось кожу содрать с человека!
Я грустно покачал головой.
— При старой хозяйке денег у них было ой — ой —
ой, — продолжала Флоренс. — Ну, а потом бедняжки начали умирать одна
за другой, и мисс Эмили ухаживала за каждой из них. Себя не жалела и всегда
такая терпеливая, не пожалуется. А у нее и самой-то здоровье не бог весть
какое. И тут еще все эти заботы с деньгами! Она говорит, что теперь акции не
приносят столько, сколько раньше — но почему, вот что я хотела бы знать? Стыдно
должно быть господам из правительства! Обижать женщину, которая не разбирается
в счете и во всех их хитрых штучках!
— Ну, от налогов страдают почти все, — сказал я,
но Флоренс осталась непоколебимой.
— Я и слова не скажу, когда речь идет о человеке,
умеющем распихивать всех локтями, но мисс Эмили? Она нуждается, чтобы кто-то о
ней заботился. Пока она у меня, я уж позабочусь, чтобы ее никто не обидел и не
расстроил. Для мисс Эмили я все сделаю!
Несколько мгновений она смотрела на нас, словно давая
понять, что не шутит, а потом покинула комнату, аккуратно затворив за собою
дверь.
— Ты не чувствуешь себя чем-то вроде вампира,
Джерри? — спросила Джоан. — Я да. Что это с нами творится?
— Чем дальше, тем хуже, — ответил я. — Миген
сыта нами по горло, Партридж не признает тебя хозяйкой, а верная Флоренс
смотрит свысока на нас обоих.
— Хотела бы я знать, — пробормотала Джоан, —
почему это Миген ушла от нас именно сегодня?
— Надоело ей с нами.
— Да нет, не думаю. Хотелось бы знать.., как ты
думаешь, Джерри, могла тут быть как-то замешана Эме Гриффит?
— Думаешь, наболтала ей что-нибудь, когда они
разговаривали утром на крылечке?
— Да, говорили они недолго, но…
— Но там, где ступит эта женщина, — закончил я
вместо нее, — сто лет трава не растет. Может быть…
Тут дверь открылась и вошла мисс Эмили. Она порозовела, немного
запыхалась и явно была возбуждена. Ее голубые глаза поблескивали.
Она сразу же защебетала:
— Ох, дорогие мои, как мне неприятно, что я опоздала. Я
только на минутку выскочила в город за покупками, а булочки в «Синей розе»
показались мне не очень свежими и я пошла к миссис Лиген. Я всегда покупаю
булочки напоследок, когда присылают новую партию прямо из печи, а не
подсовывают те, что остались с прошлого дня. Но только мне так неприятно, что я
заставила вас ждать.., не могу себе простить…
Джоан перебила ее:
— Это наша вина, мисс Бартон. Мы пришли слишком рано.
Дорога под гору, а Джерри теперь уже так вышагивает, что мы всегда приходим
слишком рано.
— Этого вы не говорите, дитя мое. На что-нибудь хорошее
никогда не бывает слишком рано.
Старушка ласково погладила Джоан по плечу. Джоан просияла —
наконец-то она, кажется, имела успех. Мисс Эмили улыбнулась, включив в улыбку и
меня, но как-то с опаской, словно подходила к тигру — людоеду, который сейчас —
на пару мгновений — гарантированно безопасен и ничего ей не сделает.
— С вашей стороны крайне любезно прийти на такую
Женскую вещь, как чай, мистер Бертон.
У старушки, видимо, было твердое представление о мужчинах
как о существах, которые не пьют ничего, кроме виски с содовой, курят сигареты,
а в промежутках между этим только и делают, что соблазняют деревенских девушек
или заводят связи с замужними дамами.
Когда я позже поделился своими мыслями с Джоан, она
ответила, что, по ее мнению, мисс Эмили всегда мечтала встретить именно такого
мужчину, но, к сожалению, эта мечта так и не осуществилась.