Бандитский брудершафт - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Шарапов cтр.№ 7

Светлая щель сделалась шире. Лицо, испещренное морщинами, высунулось в темноту коридора.

— Племяш? — недоверчиво протянул дядюшка, окатив Василькова ядреным перегаром.

— Ну а кто ж еще?!

Тут в голове у этого типа что-то щелкнуло. Веки с редкими выцветшими ресницами затрепыхались, растерянно хлопнули раз, другой.

— Сашка, что ли? — выдавил он из себя вопрос.

— Я. Пустишь за порог или мне так тут и стоять?

— Конечно, заходи! — сказал дядька, толкнул дверь, посторонился.

Васильков протиснулся внутрь полуподвального помещения.

Это была довольно большая комната с тремя подслеповатыми окнами, деревянным полом и таким же дощатым низким потолком. Сбоку от входной двери стоял узкий шифоньер с куском разбитого зеркала и полопавшимся шпоном на боках. Против него под окнами обитал стол-тумбочка, сплошь заставленный кружками и грязными тарелками. На промасленной газете лежали селедочные хвосты, яичная скорлупа, размякшие стрелки лука, корки хлеба. Дальше, справа у железной печки, стояла кровать с продавленной периной, серой подушкой и каким-то тряпьем. У левой стенки Александр приметил нечто похожее на буфет, полки которого опять же заполняли пустые бутылки, банки, всяческий мусор.

Васильков не подал виду, что сильно удивлен тем, как жил его родной дядька. Ведь, по легенде, выходило, что Александр бывал тут и ранее, видел жуткий бардак, бегал за водкой для опохмелки, вдыхал отвратительную смесь из запахов мочи, табака, перегара, рвотных масс и еще бог знает чего.

Посему он поставил на пол чемодан, раскинул руки, широко улыбнулся и заявил:

— Ну, Тимофей Григорьевич, обнимемся, что ли?

Мужчины обнялись, похлопали друг друга по спине.

— Дома-то был? Видал, чего немец-то, гад ползучий, натворил? — спросил дядька и всхлипнул. — Суки поганые, ни дна им, ни покрышки!

— Прошелся с вокзала, поглядел, — глухо отозвался племянник. — Там стройка сейчас — ничего не узнать.

На месте дома, рухнувшего от взрыва бомбы, Васильков действительно побывал. За два дня до начала операции по внедрению в банду он наклеил усы, оделся в простенькую рубаху, надвинул на лоб фуражку и вместе со Старцевым отправился по нужному адресу. Развалины уничтоженного дома огораживал деревянный забор, за которым копались рабочие, разбивали кувалдами и ломами крупные обломки кирпичных стен. Васильков замедлил шаг и внимательно оглядел округу. Он старался запомнить расположение соседских дворов, высотность домов, деревья, лавочки и прочие детали.

— К соседям-то не завернул? — осведомился дядька Тимофей, отстранившись от племянника. — Ты же дружил с Валькой Климовым.

— Не стал тревожить. Зачем? У него своя дорога, у меня теперь своя.

— Оно и верно. Незачем. — Хозяин комнаты повернул гостя к свету. — А ты вроде как выше стал, плечистее и лицом просветлел, — подивился он. — Весь изменился. Повстречай я тебя на улице, ни в жизнь не узнал бы!

— Война, понимаешь ли, — заявил племянник и печально усмехнулся. — Она никого не молодит, Тимофей Григорьевич, а только старит, калечит да убивает.

— И то верно. А с рукой-то что?

— Осколками повредило под Данцигом. Пока плохо работает, но доктора пообещали, что восстановится. — Александр нагнулся, подхватил чемодан, поставил его на свободный угол стола и похлопал по шершавому боку. — Слушай, а ведь у меня тут пол-литра припасено для торжественной, так сказать, встречи. У тебя закусить не найдется?

Тимофей вмиг просиял.

— Пол-литра, говоришь?! Беленькой?

— А то какой же!

— Да, конечно, родненький! Это мы сейчас сообразим. Это я мигом! — Дядька метнулся к двери, да на полпути вдруг остановился, обернулся, поскреб через штанину ногу и пробурчал: — Саня, у меня двадцать пять рублей на кармане, а на них в коммерческом разве что черный хлеб продадут. Ты деньжатами не богат?

Племяш выудил из бездонного кармана галифе тугую пачку банкнот и тотчас приметил, как загорелись глаза Тимофея.

— Кое-что имеется, — сказал он, отсчитал несколько сотенных купюр и осведомился: — Тысячи хватит?

— А то!

— Держи.

Дядька схватил деньги, выскочил в коридорчик и застучал ботинками по ступеням.

До начала войны молодой специалист Васильков успел дважды побывать с геологической партией в поле — на Среднем Урале и в Северном Казахстане. 22 июня сорок первого он с коллегами призывного возраста пришел на сборный пункт районного военкомата и сразу же был отправлен на офицерские курсы. На фронт он попал чуть позже в звании младшего лейтенанта. Осенью с остатками своей части долго отступал, прорывался из окружения.

Александр влился в число кадровых командиров без особых проблем. Ему все удавалось делать в жизни легко, особенно если к тому подталкивали непростые обстоятельства. Учиться воевать парню помогали природный живой ум, деловая хватка, внимательность и, конечно же, знания, полученные в институте. Читать карты и ориентироваться на местности у него получалось не хуже многих опытных офицеров.

Очень скоро к одному кубарю в его петлицах добавился второй. В октябре сорок первого командир стрелковой дивизии вручил ему перед строем первую боевую награду.

В 1942 году Василькова перевели взводным в полковую разведку. Там нужны были толковые, смелые, выносливые ребята, именно такие, как он. Скоро он втянулся в это дело. Ему даже понравились ночные броски через линию фронта, рейды по тылам противника, охота за «языками», диверсии.

В январе 1943 года он уже командовал разведывательной ротой и познакомился с Иваном Старцевым, которого прислали взамен погибшего взводного. Надежный, деловой и обстоятельный Ванька в разведке тоже пришелся ко двору. Если Васильков отдавал ему приказ или поручал какое-то задание, то мог не беспокоиться. Старцев все исполнял точно и в срок.

К лету сорок третьего два осторожных и очень удачливых офицера стали настоящими друзьями и самыми результативными разведчиками Центрального фронта. Невозможно было подсчитать, сколько раз они пересекали линию фронта, добыли ценных сведений, приволокли «языков». Вероятно, два товарища так и закончили бы войну в одной роте, в одном полку, если бы не роковая вылазка в немецкий тыл, случившаяся в июле 1943-го в восточном пригороде Рыльска.

Васильков был наслышан о тяжелых временах, которые довелось пережить москвичам в первые месяцы Великой Отечественной войны. Об этом ему рассказывали его мама, невеста Валентина, коллеги из МУРа, коим довелось тогда работать в Москве. Но все же воспоминания старика Тимофея, сидевшего за столом-тумбой со стаканом в руке, поражали Александра до глубины души.

— Первая бомбежка случилась аккурат двадцать первого июля сорок первого года, — проговорил дядька низким хрипловатым голосом. — Народ к тому времени чуток попривык к мыслишке о том, что началась война. Она вроде как и шла, но где-то там, на западе. А тут налетели стервятники с крестами на крыльях и давай сыпать бомбы на мирный город.