Невеста Моцарта - читать онлайн книгу. Автор: Елена Лабрус cтр.№ 56

— Боюсь, он наговорил мне то, что должен был сказать ты лет семнадцать назад, раз уж считал себя моим лучшим другом, — я подвинул к нему по каменному парапету фотографию, придерживая пальцем. — Кого-то здесь узнаёшь?

— Ну, этой фотке далеко не семнадцать, лет сорок, не меньше, — покрутил он снимок в руке. Шевеля губами, прочитал надпись на обороте. — Это что, подпись Марго?

— Подпись Марго. И признание довольно красноречивое. «… но для чего пережила тебя любовь моя?» Только призналась она кому?

Колян поднял глаза на меня, словно сличая с фотографией. Почесал затылок.

— Есть у меня, конечно, одно предположение.

— Предполагаю, очевидное. Не Луке.

— Ну, да, — пожал он плечами. — Но, клянусь, Серый, этого мужика я вижу первый раз.

— Ты хотел сказать: моего отца?

— Этого уж я не знаю отец он тебе или нет. Свечку не держал, — хохотнул он, но осёкся под моим тяжёлым взглядом. — Но вы очень похожи, базара ноль. Тебе бы мать расспросить подробнее. Только теперь уж чо.

— Да, теперь уж она давно на кладбище.

— Спроси Марго.

— Спасибо, капитан, — хмыкнул я.

— В смысле капитан? — тупил он.

— В смысле Капитан Очевидность. Спрошу. Наверное. И знаешь ещё о чём спрошу? — выдернул я из его рук снимок и убрал во внутренний карман. — Нравилось ей с тобой ебаться? Ты же её поёбывал, Колян, признайся. Ссался от страха, что Лука узнает, и всё равно присовывал его бабе.

Это была ложь. А ещё тема запретная, гнусная и очень обидная для Коляна. Он несколько раз пытался, намекал (нравилась ему Марго, очень, хоть и была старше), да только она всегда его отшивала. Гордость не позволила бы ему признаться, что ничего не вышло, а я знал, чем его достать. И достал.

— Знаешь, что! Тебя, мудак, это не касается! — психанул он и сделал шаг назад, словно собираясь уйти. — И вообще. Да пошёл ты! Вот что я тебе на это отвечу. Пошёл ты на хуй, Моцарт!

— Да я и так на хую, только ноги свесил. А ты чего это задёргался, словно тебе кол в задницу вставили? Ты не ссы, Лука не воскреснет, чтобы яйца тебе оторвать.

— Остряк доморощенный, — хмыкнул он. — Что, думаешь, самый умный? Думаешь, всё знаешь? — засунул он руки в карманы. — Да нихуя ты не знаешь, Моцарт. Ни хуя!

— Ты не забывайся, господин Ива̀нов. За базаром-то следи.

— Я слежу. Я за свой базар всегда отвечаю, Сергей бля Анатольевич. А вот ты нет, — он криво усмехнулся. — Потому что ни хуя не знаешь.

— И чего же я не знаю? Что это Марго стреляла в Луку? Или что Сагитов был знаком с ней, когда Лука с Давыдом ещё дружили, и это он подтёр за ней это дермецо? Так чисто, что до сих пор никто и не догадался, что это она.

— А знаешь почему она в него стреляла?

— Ну, давай, просвети меня, — хмыкнул я.

— Потому что это не Давыд расстрелял твою жену, ёбаный ты Моцарт. Не Давыд. А знаешь кто? — он выждал театральную паузу, глядя на меня с вызовом. И лицо мне его совсем не нравилось. Мурашки поползли по спине от догадки. И, кажется, пол жизни успело промелькнуть у меня перед глазами, когда Патефон довольно хмыкнул. — Лука. Твой ненаглядный Лука отдал приказ убить Катьку и вашего малыша.

Кровь застыла у меня в жилах.

— Да, да, — усмехнулся он, глядя на мою, думаю, сильно побледневшую рожу. — То-то же, Мо, — сплюнул он под ноги. — Сраный сукин сын заказал твою жену. И… та-дам! — показал он двумя пальцами жест, словно стреляет, а потом дунул на пальцы как ковбой. — Двух зайцев одним ударом. Подставил бывшего дружка и твоими руками очистил город от ёбаного Давыдовского бандюжатника, царство ему небесное, — это раз. И ты вернулся в горячие объятия Луки как по его всратому кодексу: без семьи, без детей, озлобленный, отчаявшийся, с руками по локоть в крови — лепи из тебя что хочешь. Два.

Я дёрнулся, чтобы заехать ему по роже. Но Патефон поднял ладони:

— Воу! Воу! Потише, Серёжа. Скажу тебе честно, я и сам узнал всего пару дней назад и до сих пор в ахуе. Когда догадался про фотоаппарат, а ты дал мне отставку. Но ты прав, Моцарт, с Марго у нас было. И вот как-то приехал я без приглашения уже после похорон Луки: ну сам понимаешь, как ёбарь имел право, — горько усмехнулся он. — И услышал её перепалку с кем-то. Возможно, как раз с Сагитовым. Но тогда я не придал этому значения. А сейчас, когда она мне всё рассказала, и всплыло в памяти это дерьмо. Только вот теперь думаю, может, — он показал на мою грудь, а вернее на карман, куда я спрятал фотографию, — она тогда ругалась не с Сагитовым, а с твоим грёбаным папашей? Кричала, плакала. «Мне плевать! Забери меня из этого ада! Я не хочу, не могу больше! Я тебя всю жизнь тебя жду!» — с чувством, с выражением повторил он.

— Моего отца тогда и в помине уже не было. Он сдох, когда я был маленький.

— Это твоя мать тебе так сказала? — он снова усмехнулся. — Так она тебе поди и про Деда Мороза рассказывала?

Удал был точным и болезненным.

Голова Коляна дёрнулась. Он отлетел к парапету, стукнулся спиной о бетон. Закряхтел. Согнулся пополам. Достал изо рта зубы и сплюнул кровь на асфальт.

— Сука! — вытер он рот и разогнулся.

Нет, это прозвучало как «фука» или «шука», так шепеляво и смешно, что я невольно заржал.

— Как ты сказал? Щука?

— Шаткнись, Мошарт, — он посмотрел на выбитые зубы, зажал в руке окровавленный мост, и только что не взвыл, резко постарев лет на сто.

Я достал из кармана фото, чтобы показать ему текст на обороте:

— Марго написала об этом своей рукой, идиот. Что мой отец мёртв.

— А кто шказал, што она напишала это, когда ты лодился? Видимо, он сдох намного позше. Но по клайней меле тепель я понимаю пошиму Малго пришила Луку — она же спашала тебя, шуку. Шпашала шына того, кого любила всю жизнь, даже пошле шмерти.

Я ржал до слёз, и никак не мог остановиться, пока он бережно тёр рукавом свои золотые зубы. Было и смешно, и горько, и погано. Я слышал всё, что он сказал. Я пропустил через сердце каждое слово. Но смешно всё же было больше.

— А ты, оказывается, не только идиот, но ещё и романтик, Коля, — вытер я слёзы. — Чёрта с два Марго что-то сделала бы ради кого-то, кроме себя. Ради меня тогда она должна была спасти Катьку. Ради того, кого всю жизнь любила — его не рождённого внука. Но она убила Луку, когда было уже слишком поздно. Когда это уже выглядело бессмысленным.

— Думаешь, ей приказали? Думаешь, кто-то хотел, чтобы остался ты, а не Лука?

— Думаю, мне плевать что и как там было.

— Ты не прав, Мо. Пижда бы тебе пришла, оштанься Лука жиф. Он бы и тебя пустил в расход, когда ты стал бы ему не нужен.