Моя и точка! - читать онлайн книгу. Автор: Алекс Чер cтр.№ 25

— Очень надеюсь на это, — вздохнула мама.

Они вышли с девочками на улицу её проводить.

— Осторожнее на дороге. Не гони! — махали они вслед бабушке, что обожала водить машину.

А когда возвращались назад, Ия снова с тоской посмотрела в сторону гостевого домика.

«Всё что нужно для любви — мужчина, женщина и море» — прочитала она на оставленной на столе фотографии.

Ия вложила её в книгу, что читала, а потом, стараясь ступать неслышно, спустилась по скрипучей лестнице и вышла в сад.

Всё, что нужно для любви…

Сердце выскакивало из груди, когда она открыла незапертую дверь и негромко позвала:

— Марко?

В нос ударил спёртый запах помещения. И то, что в домике никого нет чувствовалось даже по этой смеси отсыревшего табака, пережжённого кофе и чего-то ещё мужского, крепкого, волнующего, от чего Ие стало не по себе. В лучшем смысле этого слова — нахлынули воспоминания.

Она коснулась рукой стены, к которой он прижал её спиной. Понюхала остатки бамбуса, что так остался на столе в стакане. Секунду помедлила, а потом взяла и допила.

— Вот же гадость, — выдохнула она, поморщившись. Выдохшаяся кока-кола горчила, но Ие так хотелось снова перенестись в ту ночь и почувствовать то, чего до Марко в её жизни никогда не было — огонь, пожарище и ощущение непоправимой катастрофы. Она и не знала, что это может так пьянить.

Ия подняла рюмку, из которой пил Марко, и прикоснулась губами к ободку. Его губы в тот вечер пахли именно так — опасностью и безбрежным ощущением свободы.

Она вернула рюмку на стол и пошла дальше, в комнату, арочный вход в которую был с двух сторон. С той стороны по центру обрамлённой арками стены были прикреплены полки и большой плоский телевизор. А прямо перед ним — большая кровать.

Рубашка, что Марко бросил, переодеваясь, валялась сверху на неубранной постели.

Ия упала ничком как раз поверх этой светлой рубашки и вдохнула запах смятых простыней и мужчины, что носил эту рубашку. Закрыла глаза.

Его сильные руки. Его горячее большое тело. Его шумное дыхание. И резкие мощные движения, которыми он входил в неё.

Она скорчилась на кровати, ощутив, как горячая волна подняла снизу живота и прошлась по всему телу. И вовсе не стыд и сожаление, а невыносимое желание и тоска — вот что Ия сейчас испытывала, прижимая к себе грязную рубашку. Как же до мурашек возбуждал её этот запах, и этот могучий потный хорват, ворвавшийся в её жизнь из прошлого, о котором она даже не подозревала.

Кровать мягко заскрипела, когда она развернулась на спину. И нехотя вытолкнула упругими пружинами, когда Ия села — на окне, среди сваленных в кучу зарядных устройств, пары дорогих галстуков и глянца свежих журналов, стояла коробка с розовыми ёлочными шарами. Её шарами, что Ия купила да так и забыла в тот день в кафе.

В тот день, когда увидела Марко первый раз. В тот день, когда он назвал себя Август. Когда этот римский полководец смотрел на неё так, словно был обречён пасть к её ногам, или она уже была обречена пасть. Ведь он знал, уже тогда знал, кто она. Уже тогда у него было поручение, что он явно поклялся выполнить.

Ия хотела взять шары, но среди разбросанных вещей вдруг увидела плоский разъём картридера, в который была вставлена карта памяти.

Прихватив с собой именно эту находку Ия поторопилась домой.

Трясущимися руками подсоединила к ноутбуку. Выдохнула и включила запись.

— Ла! Ла-ла-ла-ла! Ла-ла-ла-ла! — всё ещё напевала Ия следующим вечером собираясь в ресторан.

Чего бы они ни ждала, на карте была всего лишь записана та самая песня.

— Что это ты такое мурлычешь? — спросил Марат, мягко целуя её в щёку.

Он встречал её у ресторана, стоя под большим чёрным зонтом. И сам, как швейцар открыл дверь машины, что её привезла. Сам и проводил к заказанному и уже накрытому на двоих столику.

— Да так, привязалась, — отмахнулась Ия, осматриваясь.

Даже не осматриваясь, а скорее выглядывая в окно. Мягкое креслице, обтянутое тёмно-вишнёвым, почти чёрным плюшем, в которое усадил её муж, стояло спиной к полупустому залу на шесть столиков. Единственное, что она видела со своего места — это пасмурный вечерний пейзаж за окном и соседний пустой столик, накрытый на четверых в углу. А если обернуться влево, отклонившись к спинке — ещё один пустой столик на двоих и в широком проёме выхода — сцена, на которой стоял настоящий огромный рояль, блестя полированным чёрным боком и белыми клавишами, что уже мелодично перебирал немолодой музыкант.

Тёмная вишня оформления окна. Подсвеченные снизу золотые панели с лепниной. Мрамор синими прожилками на стенах. Если Ие не изменяла память, именно из-за мрамора этот зал назывался Синий. Кроме него ещё пять залов, каждый в своём цвете, на шесть столиков расположились симметрично от сцены.

Её любимые маринованные оливки в стеклянной вазочке уже встречали их на столе — обтянутый кожей квадрат, упакованный как картина в рамку из того же оттенка мрамора.

Ия развернула на коленях салфетку. И, воровато оглянувшись, стащила оливку из вазочки пальцами.

Марат улыбнулся.

— Очень рад, что ты сегодня в хорошем настроении.

— Будет серьёзный разговор? — острая оливка обожгла горло, и теперь приятно грела в желудке, пока сомелье предлагал мужу вино на выбор.

Ей не нравилось, как Марат хмурил брови, но у Ии и правда было хорошее настроение. Да и с чего оно должно быть плохим? С того, что он вчера действительно задержался, а когда приехал, Ия уже спала и знать не хотела откуда и во сколько он вернулся? Или может потому, что он снова завтракал один, а Ия — часа на два позже с девочками?

Потом они смотрели кино, хрустя самодельным попкорном, какую-то слезливую девчачью мелодраму. А после обеда Ия часа три лежала в джакузи «у себя» на верхнем этаже. Смотрела как по мансардным окнам в потолке стекают капли дождя, наслаждаясь теплом воды, игрой свечей в свете пасмурного дня и запахами благовоний, что тлели в фарфоровых вазочках.

Такой чудесный дождливый день, который перешёл в волшебный дождливый вечер и ужин в дорогом ресторане с авторской подачей итальянских блюд.

Этот вечер не могли испортить ни брови мужа, как бы усердно он их не хмурил. Ни его обиженно поджатые губы, видимо, означающие: как она смеет быть такой равнодушной и холодной, когда он так старается ей угодить. Как и любые его слова, что бы он ни сказал.

Ия чувствовала себя свободной. Птичкой, что вот так раз и выпорхнула из силков птицелова.

— Ты вроде хотел отметить сделку? — вдохнула Ия букет вина, поднеся к лицу бокал на тонкой ножке. — Она ещё в силе?