Империя Круппов. Нация и сталь - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Жаринов cтр.№ 80

Чуть поодаль от первых рядов демонстрантов двигался грузовик с пулеметчиками. Штурмовики несли на плече карабины с примкнутыми штыками. Гитлер размахивал револьвером. Войско, безусловно, было не самым грозным, но Людендорф, имевший большой опыт командования миллионами отборных германских частей, видимо, считал, что для выполнения его плана этого вполне достаточно.

Пройдя несколько сот метров, бунтовщики встретили на своем пути первое препятствие. На мосту короля Баварии Людвига, безумного поклонника Вагнера, растратившего всю государственную казну на постройки фантастических замков в духе декораций к операм композитора-романтика, так вот, именно на этом мосту-памятнике немецкому романтизму, мосту, перекинувшемуся через реку Идар, дорогу путчистам преградил отряд полиции. Геринг устремился вперед и, обращаясь к начальнику полицейского отряда, стал угрожать расстрелом заложников, которые, по его словам, находились в хвосте колонны, в случае, если будет открыт огонь по восставшим. Полицейские вынуждены были пропустить колонну через мост.

На Мариенплац нацисты наткнулись на большую толпу, слушавшую разглагольствования Юлиуса Штрейхера – ярого антисемита из Нюрнберга, который направился в Мюнхен, как только услышал о путче. Он быстро закончил свою речь и присоединился к бунтовщикам, встав в колонну за Гитлером.

После полудня демонстранты достигли своей цели – здания министерства обороны, где Рема и его штурмовиков окружали солдаты рейхсвера. До сих пор ни осаждавшие, ни осажденные не произвели ни единого выстрела. Рем и его люди служили в прошлом в армии и многие из боевых товарищей нацистов находились сейчас по другую сторону колючей проволоки. Ни у кого не было желания прибегать к кровопролитию.

Чтобы добраться до здания министерства обороны и освободить Рема, Гитлер и Людендорф повели колонну по узкой улице Резиденштрассе, которая сразу за Фельдхернхалле выходила на просторную площадь Одеонплац. В конце улицы путь им преградил отряд полицейских численностью около ста человек, вооруженных карабинами. Полицейские заняли выгодную позицию и на этот раз не были намерены уступать.

Нацисты вновь попытались добиться своего уговорами. Телохранитель Гитлера, Ульрих Граф, сделал шаг вперед и прокричал начальнику полицейского отряда:

Не стреляйте! Идет его превосходительство Людендорф!

Гитлер тоже не молчал.

Сдавайтесь! Сдавайтесь! – призывал он.

Имя Людендорфа, по всей вероятности, не произвело на полицейского офицера, никогда не бывавшего на фронте, магического действия.

Какая из сторон выстрелила первой – впоследствии так и не было установлено. Каждая обвиняла своего противника. Один из свидетелей утверждал, что первым выстрелил из своего револьвера Гитлер, другой считал, что это был Штрейхер.

Так или иначе, а выстрел был сделан, и сразу же вспыхнула перестрелка – надежды Гитлера на быструю победу в миг рассеялись. Упал на мостовую смертельно раненый Шейбнер-Рихтер. Геринг получил серьезное ранение в бедро. Через минуту пальба прекратилась, но мостовую устилали тела шестнадцать нацистов и трое полицейских были убиты и смертельно ранены. В дальнейшем именно этих шестнадцать человек фашистская пропаганда возведет в ореол первомучеников. Ноября, как и 7 ноября для коммунистов, станет святым днем во всем Третьем Рейхе.

После залпа все, включая и Гитлера, легли на мостовую. Однако один человек явился исключением, и если бы его примеру последовали другие, все в тот день могло бы закончиться иначе для Германии. Лишь генерал Людендорф не бросился на землю. Он гордо выпрямился, как предписывали лучшие военные традиции, а затем вместе со своим адъютантом, майором Штреком, спокойно прошел под дулами винтовок на Одеонплац. Людендорф, видимо, производил впечатление одинокого странника, облаченного в генеральский мундир. Никто из нацистов не последовал за ним. Адольф Гитлер так и остался лежать на мостовой. Видимо, у него на уровне инстинкта сработал опыт окопной войны раз-стреляют, то тут же ложись. Людендорф же подобным опытом не обладал. Он был прекрасным тактиком и стратегом и привык возвышаться над общей солдатской массой. Еще совсем недавно у его ног был сам Париж, и штурмовикам прославленного генерала оставалось совсем немного для одержания окончательной победы над врагом куда более значительным и грозным, чем полицейский отряд в 100 человек, но сейчас былые героические деяния заметно потускнели и стали напоминать пошлый фарс.

Гитлер, очевидно, считал, что он серьезно ранен: вожак нацистов чувствовал резкую боль. Потом выяснилось, что это был самый банальный вывих. Через некоторое время, придя в себя, фюрер решил покинуть незаметно поле брани. Он вскочил в ожидавшую его на соседней улице машину и помчался в загородный дом семьи Ханфштенгель в Уффинге, где жена хозяина и его сестра ухаживали за лидером нацистской партии вплоть до его ареста, который был произведен спустя два дня.

Людендорфа же арестовали на месте. Он презирал бунтовщиков, у которых не хватило мужества пойти за ним, а разочарование в военных, не вставших на его сторону, было столь велико, что генерал поклялся впредь никогда не отвечать на приветствие германских офицеров и никогда больше не надевать военную форму.

Раненому Герингу первую помощь оказал еврей – владелец расположенного поблизости банка, куда вожака нацистов отнесли боевые товарищи. Затем жена бывшего летчика-аса Первой мировой войны переправила своего супруга через австрийскую границу и поместила в госпиталь в Инсбурге. Гесс также бежал в Австрию. Рем сдался в здании министерства обороны.

В течение нескольких дней все главари бунтовщиков, за исключением Геринга и Гессе, были задержаны и посажены в тюрьму. Нацистский путч потерпел фиаско. Партию распустили. Казалось, что национал-социализму в Германии пришел конец.

Однако, как показали последующие события, карьера Гитлера просто прервалась, причем ненадолго. Гитлер обладал достаточной проницательностью, чтобы понять, что суд над ним отнюдь не положит конец его карьере, а предоставит ему трибуну, с которой он сможет прославить свое имя далеко за пределами Баварии.

Гитлеру было хорошо известно, что зарубежные корреспонденты съехались в Мюнхен, чтобы освещать судебный процесс, который начался 26 февраля 1924 года. Вступительная речь фюрера продолжалась четыре часа, и это было лишь начало длительных выступлений. Именно с этого момента о человеке с маленькими нафабренными усиками узнал весь мир, а слово нацист появилось во многих европейских языках. В своей речи Гитлер был предельно откровенен и заявлял: «Человека, рожденного быть диктатором, не принуждают стать им. Он желает этого сам. Его не двигают вперед, он движется сам. Ничего нескромного в этом нет. Разве нескромно рабочему браться за тяжелую работу? Разве предосудительно человеку с высоким лбом мыслителя думать и мучиться по ночам, пока он не подарит миру свое открытие? Тот, кто ощущает, что призван вершить судьбы народа, не в праве говорить: «Если вы позволите мне, я буду с вами». Нет! Долг его в том и состоит, чтобы самостоятельно сделать первый шаг».

Благодаря путчу, хотя он и потерпел фиаско, Гитлер приобрел общенациональную известность и в глазах многих выглядел теперь патриотом и героем. Нацистская пропаганда вскоре заговорила о путче как о великом этапе развития нацистского движения. Ежегодно после прихода Гитлера к власти, даже после начала Второй мировой войны, фюрер приезжал в Мюнхен, чтобы вечером 8 ноября выступить в пивном зале перед старыми борцами, то есть теми, кто бросился вслед за ним в авантюру, обернувшуюся позднее ужасной катастрофой. В 1935 году Гитлер, будучи уже рейхсканцлером, распорядился вырыть тела шестнадцати нацистов, погибших в непродолжительной перестрелке с полицией, и поместить их в саркофаги в Фельдхернхалле, ставшем национальной святыней. Открывая этот мемориал, Гитлер сказал: «Отныне они обрели бессмертие… Они олицетворяют Германию, и стоят на страже нашего народа. Они покоятся здесь как истинные рыцари нашего движения».